Утро субботы означало сборы и отъезд: до последнего медлила собрать чемоданы, за неделю даже эта комната в общежитии стала родной. В лагере все чаще, несмотря на занятость, вызванную сборами, подходили ребята и говорили, что им жаль расставаться, говорили слова благодарности, а некоторые просто – сидели рядом.
«Прощальный обед» на траве показался уже королевским, когда еще я поем из армейского котелка (спасибо отцу Сергию) с видом на Татарский пролив? Может, никогда…
Острокрылые чайки изредка пролетают над соленой водой, в которой отражается какое-то особенное сахалинское солнце. Вспоминая Дюймовочку перед свадьбой с кротом, хочется воскликнуть: «Прощай, солнце…».
Из раздумья выводит звонкий голос: «А вы приедете к нам еще раз преподавать?». «Еще раз? Не знаю… Если будет возможность… Мне бы хотелось…».
Кручу в руках небольшой фонарик – подарок от мальчишки из коррекционной школы, который, вручая его мне, сказал: «Бери, это тебе. Мне совсем не жалко тебе его дарить». Смотрю вслед уазику цвета хаки, увозящему этих ребят обратно: кто-то выпускается из коррекционной школы и будет жить в доме инвалидов, кто-то еще доучивается. Какая сложная судьба у этих детей… А в моей ладони лежит небольшой фонарик, а в ушах голос: «Мне совсем не жалко тебе его дарить»…
На ветру тревожно шумят и плещутся флаги под звуки молотков, с помощью которых разбирают образовательные палатки, ребята собирают сумки, кто-то обнимается и плачет среди груды рюкзаков и сумок. Вот уж действительно, целая жизнь, с которой не хочется расставаться. Главное помнить, что любое завершение – это начало чего-то нового.
А в голове слова таксиста, который все время возил нас из города в лагерь: «Ну, что, хабаровчанка, не влюбилась в Сахалин еще?». И я, смеясь, неизменно отвечала: «Влюбилась, не сомневайтесь».
Прощальный взгляд из окна машины, откидываюсь на пассажирском кресле, прокручивая картинки как в калейдоскопе: памятник Чехову в Александровск-Сахалинском («Он что, из пластилина?»), неудавшийся поход на озеро («Эх, надо было через кладбище идти!»), купание в прохладном море («Ольга Владимировна, как же так, быть – и не искупаться? Пойдемте!»), букет оранжевых диких лилий («Юлия Сергеевна, это вам!»), кружка с клубникой, просунутая под полог палатки, когда я лежала с температурой («Не болей!»), мытье котелка в небольшой речушке («Ты что, помыла котелок?»… «Ну, да… отец Сергий!! А что такого? Я не только писать могу!»), колка дров («Ты, главное, пальцы не отбей»), стендапы в походе («Юля, давай перепишем этот стендап!»… «Сергей, что не так?»… «Скажем прямо: ты залажала его!»).
Вокзал, станция Тымовское, извечные два чемодана, ноутбук и фотокамера – пора в вагон. Стук колес, слившийся со стуком сердца и клавиш ноутбука: нужно выдать новость о закрытии лагеря. Вокзал «Южного», такси, номер гостиницы: «У вас есть Интернет в номерах?». (Я неисправима!). Регистрация в аэропорту, спешу в красный сатовский самолет, на секунду оглядываясь назад и вспоминая: «Юлия Сергеевна, вы еще вернетесь?»…
Подтягиваю лямку сумки с ноутом, поднимаюсь по трапу: все может быть, все очень может быть…
2 комментария на «Дневник молодежного лагеря, или журналистские будни на святом месте. День шестой: прощальный выход, или, «а вы приедете снова»?»