А давайте задумаемся о том, почему большинство из нас не торопится усыновлять детей и что имеет смысл со всем этим делать.
Вопрос «почему вы не усыновляете ребенка» так же неприличен, как «сколько вы зарабатываете», «почему ты не выходишь замуж» и «ребеночка-то не хотите завести?» Он требует раскрытия слишком серьезной персональной информации, которую мало кому хочется вываливать публично: медицинских тайн, семейных скелетов из шкафов и глубинных страхов.
Взять в семью чужого ребенка — страшно. Если он сам на тебя обваливается с неба-то здесь все проще как то: деваться некуда — ребенок жены от первого брака, осиротевший племянник… Жизнь сама вручает тебе ответственность за этого ребенка.
Так в чем же страх?Что чужой ребенок никогда не станет своим, что он непонятный, другой, что он ведет себя нелогично, непостижимо, что все это кончится очень-очень плохо — разбитой жизнью.
И ладно, когда это осиротевшие племянники на тебя свалились неожиданно — но самому идти искать себе ответственности, с которой можешь не справиться?
Чуть не половина страны у нас верует в гены алкоголизма, наркомании и преступности- — мол, от осинки не родятся апельсинки и все такое. Они заранее убеждены, что дети из детдомов имеют особую девиантную наследственность, и когда ребенок, как большинство детей в определенном возрасте, проходит через соблазны вранья и воровства, говорят уверенно: вот и началось.
Но и грамотному человеку с научным взглядом на мир понятно, что у детей из детдома часто отягощенный медицинский анамнез, что обстоятельства первых лет жизни с биологическими родителями и в детдоме накладываются на изначальные факторы риска и усугубляют их, что дети часто достаются новым родителям в состоянии, требующем долгой и трудной реабилитации.
А у российских семей очень часто довольно своего горя: онкологических или послеинсультных больных, бабушек в деменции, дедушек-инвалидов, психически больных, которые не хотят лечиться, пьющих отцов-братьев-дядьев. И свои дети — не очень здоровые, не вполне успешные в школе, создающие вечные проблемы. А ко всему этому — кризис в медицине, образовании и социальной сфере. Плюс квартирный вопрос, да зарплаты едва-едва хватает на прожить, — едва успевай крутиться. И нечего многим ответить на вопрос, почему они, такие-сякие, никого не усыновляют, кроме тупикового «сил нет».
Люди, занимающиеся проблемами усыновления, говорят: раньше детей почти не брали, сейчас берут; раньше российские семьи не брали инвалидов — сейчас берут, но мало…
Для того, чтобы человек перестал только брать и начал отдавать, — в том числе чужим детям — надо, чтобы у него было что отдавать. Не только в материальном смысле. Когда в семье уроки делаются с воем и воплями, папа с мамой до ночи на кухне ругаются, теща заботливо маслица в огонь подливает — куда тут еще приемного ребенка?
Я иногда думаю, чем, собственно, отличаются семьи, которые растят усыновленных детей, от других, где дети только кровные. Почти ничем не отличаются — и достаток разный, и семьи полные и неполные есть, и горожане,и жители периферии… Разве что у тех, кто усыновляет — очень мирные семьи и спокойный взгляд на усыновление: ну да, ну взяли, ну растим, и чего? Вы своих растите, и мы своих растим, какая разница-то?
Для одних усыновление — подвиг и геройство, для других — ну да, и чего?
Может быть, пройдет время и по мере взросления и стабилизации населения страны — если ничего не помешает — вот это спокойное «ну да, и чего?» перестанет быть статистической редкостью и станет повсеместной нормой.
Но за эти годы в детдомах вырастет еще одно потерянное поколение…
По материалам http://www.pravmir.ru/