Поздравление

Сестричество св. Елисаветы

Яков Петрович Полонс
Под Красным Крестом (фрагмент стихотворения ,посвященного памяти сестры милосердия Ю.П.Вревской) .
—А вот подошла и сестра милосердья!
Волнистой косы ее свесилась прядь…
Я дрогнул: «К чему молодое усердье?
Без крика и плача могу я страдать…
Оставь ты меня умереть ради Бога!»
Она поглядела так кротко и строго,
Что дал я ей волю и раны промыть,
И раны промыть, и бинты наложить.
И вот над собой слышу голос я нежный:
«Подайте рубашку!» — и слышу в ответ
Ответ нерешительный, но безнадежный:
«Все вышли, и тряпки не стиранной нет!»
И мыслю я: Боже, какое терпенье!
Я, дышащий труп, я одно отвращенье
Внушаю, но нет его в этих чертах
Прелестных и нет его в этих глазах

 

СВЯТИТЕЛЬ ЛУКА КРЫМСКИЙ (ВОЙНО — ЯСЕНЕЦКИЙ)

СВЯТИТЕЛЬ ЛУКА КРЫМСКИЙ (ВОЙНО — ЯСЕНЕЦКИЙ)

•Святитель Лука Войно-Ясенецкий, в миру – Валентин Феликсович, родился 27 апреля 1877 года в г. Керчи в семье провизора Феликса Станиславовича. В семье было еще два сына и две дочери. Отец исповедовал католичество, а его супруга Мария Дмитриевна была православной. По законам Российской империи дети в подобных семьях должны были воспитываться в православной вере. Валентин был третьим из пятерых детей.  Как вспоминал в своих мемуарах Святитель Лука, религиозного воспитания он не получил, но религиозность унаследовал от отца.
Родители его вскоре переехали в Киев. Вторая киевская гимназия, где учились братья Ясенецкие, блистала подбором лучших в городе преподавателей и талантами учеников, о ней писали как о выдающемся учебном заведении. Валентин на этом фоне учился средне, а на выпускных экзаменах весной 1896 года его ответы по алгебре и геометрии оказались среди худших. Валентин, молчаливый, необщительный, считался мальчиком средних способностей, от которого не приходится ждать сколько-нибудь серьезных жизненных успехов.
•Одновременно с гимназией Валентин закончил Киевское художественное училище. У юноши проявилось художественное дарование, наметилось и направление, проникнутое религиозной идеей. Валентин ходил по церквам и в Киево-Печерскую Лавру, делал много зарисовок богомольцев, за которые получил премию на выставке в училище.
•Валентин собирался поступить в Академию художеств, «но во время вступительных экзаменов мной овладело тяжелое раздумье о том, правильный ли жизненный путь я избираю. Недолгие колебания кончились решением, что я не в праве заниматься тем, что мне нравится, но обязан заниматься тем, что полезно для страдающих людей».
•Он послал матери телеграмму о желании поступить на медицинский факультет, но все вакансии там были уже заняты, и он поступил на юридический. У юноши был ярко выраженный интерес к гуманитарным наукам, особенно к богословию, философии и истории. Однако через год его опять неодолимо повлекло к живописи, и он поступил в частную школу профессора Книрра в Мюнхене. Проучившись там короткое время и стосковавшись по родине, молодой человек вернулся в Киев, где с друзьями усиленно занимался рисованием.
•Тогда же проявилась религиозность будущего святителя: «Я каждый день, а иногда и дважды в день ездил в Киево-Печерскую Лавру, часто бывал в киевских храмах и, возвращаясь оттуда, делал зарисовки того, что видел в Лавре и храмах… Я пошел бы по дороге Васнецова и Нестерова, ибо уже ярко определилось основное религиозное направление в моих занятиях живописью».
•Но в то же время Валентин Феликсович усиленно размышлял «о весьма трудных богословских и философских вопросах» и страстно увлекся этическим учением Льва Толстого. Он спал на полу, а летом, уезжая на дачу, косил траву вместе с крестьянами. Он даже написал Толстому письмо, в котором просил повлиять на свою суровую мать, противившуюся его стремлению стать толстовцем.
•Однако вскоре в руки юноши попала книга Льва Толстого «В чем моя вера?», резко оттолкнувшая его издевательством над Православием. «Я сразу понял, что Толстой — еретик, весьма далекий от подлинного христианства. Правильное представление о Христовом учении я незадолго до этого вынес из усердного чтения всего Нового Завета, который, по доброму старому обычаю, я получил от директора гимназии при вручении мне аттестата зрелости как напутствие в жизнь».
•Многие места Евангелия произвели тогда на него глубокое впечатление, но особенно поразили его слова Спасителя: «Жатвы много, а делателей мало».
•»У меня буквально дрогнуло сердце, я молча воскликнул: «О Господи! Неужели у Тебя мало делателей?!» Позже, через много лет, когда Господь призвал меня делателем на ниву Свою, я был уверен, что этот евангельский текст был первым призывом Божиим на служение Ему».
Так прошел год, который сам владыка называл довольно странным: «Можно было бы поступить на медицинский факультет, но опять меня взяло раздумье народнического порядка, и по юношеской горячности я решил, что нужно как можно скорее приняться за полезную практическую для простого народа работу. Бродили мысли о том, чтобы стать фельдшером или сельским учителем, и в этом настроении я однажды отправился к директору народных училищ Киевского учебного округа с просьбой устроить меня в одну из школ.
•Директор оказался умным и проницательным человеком: он хорошо оценил мои народнические стремления, но очень энергично меня отговаривал от того, что я затевал, и убеждал поступить на медицинский факультет. Это соответствовало моим стремлениям быть полезным для крестьян, так плохо обеспеченных медицинской помощью, но поперек дороги стояло мое почти отвращение к естественным наукам. Я все — таки преодолел это отвращение и поступил на медицинский факультет Киевского университета». Был 1898 год.
•Учение давалось с большим трудом: «У меня было почти физическое ощущение, что я насильно заставляю мозг работать над тем, что ему чуждо», и тем не менее учился Валентин Феликсович на одни пятерки и неожиданно для себя увлекся анатомией. «На третьем курсе, — пишет он в «Мемуарах», — произошла интересная эволюция моих способностей: умение весьма тонко рисовать и любовь к форме перешли в любовь к анатомии…»
•В 1903 г. Валентин Феликсович с отличием окончил университет. Невзирая на уговоры друзей заняться наукой, он объявил о своем желании всю жизнь быть «мужицким», земским врачом, помогать бедным людям. В январе 1904 г. во время войны с Японией, направлен с госпиталем Красного Креста на Дальний Восток и работал в г. Чите заведующим хирургического отделения госпиталя.
•Здесь он женился на сестре милосердия Анне Васильевне Ланской, дочери управляющего поместьем на Украине. «Она покорила меня не столько своей красотой, сколько исключительной добротой и кротостью характера».
•С 1905 по 1917 гг. он, не имея воскресных и праздничных дней, работал земским врачом  в больницах Симбирской, Курской, Саратовской и Владимирской губернии и проходил практику в Московских клиниках. За это время он сделал множество операций на мозге, органах зрения, сердце, желудке, кишечнике, желчных путях, почках, позвоночнике, суставах и т.д. и внес много нового в технику операций.
•В 1916 г. защитил в Москве диссертацию на тему: «Регионарная анестезия», о которой его оппонент, известный хирург Мартынов сказал: «Мы привыкли к тому, что докторские диссертации обычно пишутся на заданную тему, с целью получения высших назначений по службе, и научная ценность их невелика. Но когда я читал Вашу книгу, то получил впечатление пения птицы, которая не может не петь, и высоко оценил ее». Валентин Феликсович получил степень доктора медицины. Варшавский университет удостоил его диссертацию крупной премии имени Хайницкого.
•В 1917 г. Валентин Феликсович получил по конкурсу место главного врача и хирурга Ташкентской больницы, преподавал в медицинской школе г.Ташкента, преобразованной затем в медицинский факультет.
•В 1919 г. скончалась от туберкулеза жена Валентина Феликсовича, оставив четверых детей: Михаила, Елену, Алексея и Валентина.
•«Умерла она в конце октября 1919 года, тридцати восьми лет. Две ночи я сам читал над гробом Псалтырь, стоя у ног покойной в полном одиночестве. Часа в три второй ночи я читал 112-й псалом… и последние слова псалма поразили и потрясли меня, ибо я с совершенной несомненностью воспринял их как слова Самого Бога, обращенные ко мне: Неплодную вселяет в дом матерью, радующеюся о детях. Господу Богу было ведомо, какой тяжелый, тернистый путь ждет меня, и тотчас после смерти матери моих детей Он Сам позаботился о них и мое тяжелое положение облегчил.
•Почему-то без малейшего сомнения я принял потрясшие меня слова как указание Божие на мою операционную сестру Софию Сергеевну Велецкую, о которой я знал только то, что она недавно похоронила мужа и была бездетной, и все мое знакомство с ней ограничивалось только деловыми разговорами, относящимися к операции. И однако слова: неплодную вселяет в дом матерью, радующеюся о детях, — я без сомнения принял как Божие указание возложить на нее заботы о моих детях и воспитании их.»
•София Сергеевна была «настоящей сестрой милосердия старой выучки». В операционной ее ценили за мастерство и скромность: ни слова лишнего, она сходу угадывала, какой инструмент потребует хирург в следующее мгновение. С глубоким волнением выслушав Валентина Феликсовича, она с радостью согласилась заменить детям умершую мать. Ей давно хотелось помочь Войно-Ясенецким, но она не решалась предложить свою помощь. «Троих младших детей она очень любила, и особенно самый младший, Валя, не слезал с ее колен. А Мишу пришлось ей перевоспитывать». София Сергеевна скончалась в доме Валентина Валентиновича Войно-Ясенецкого, дожив до глубокой старости.
•Валентин Войно-Ясенецкий был одним из инициаторов организации Ташкентского университета и с 1920 г. избран профессором топографической анатомии и оперативной хирургии этого университета. Хирургическое искусство, а с ним и известность проф. Войно-Ясенецкого все возрастали. В разного рода сложных операциях он изыскивал и первым применял методы, получившие затем повсеместное признание. Его бывшие ученики рассказывали чудеса об его изумительной хирургической технике. На его амбулаторные приемы больные шли непрерывным потоком.
•После смерти жены Валентин Феликсович стал «активным мирянином. В конце 1920 года на епархиальном собрании обсуждалась деятельность епископа Ташкентского и Туркестанского Иннокентия (Пустынского). Валентин Феликсович выступил с продолжительной, горячей речью, и после собрания владыка неожиданно сказал ему: «Доктор, вам надо быть священником!» «У меня никогда не было и мысли о священстве, но слова преосвященного Иннокентия я принял как Божий призыв устами архиерея и, ни минуты не размышляя, ответил: «Хорошо, владыко! Буду священником, если это угодно Богу!»

•Вопрос о рукоположении был решен так быстро, что ему даже не успели сшить подрясник. В ближайшее воскресенье он был посвящен в сан диакона, а через неделю, в праздник Сретения Господня 1921 года, рукоположен во иерея. Служение в Церкви пришлось совмещать с заведованием кафедрой топографической анатомии и оперативной хирургии на медицинском факультете  Ташкентcкого университета. Он установил в операционной иконы Божьей Матери и стал молиться перед началом операции. Лекции о. Валентин читал в рясе и с крестом на груди (в таком же виде он ходил и по улицам, чем очень нервировал городское начальство). Послушать его приходили и с других факультетов.
•Ташкент был взбудоражен: известный профессор медицины, основатель городского университета во времена воинствующего безбожия стал священнослужителем. Когда другие, убоявшись, снимали с себя сан, ученый, хирург его принимает. Его попытались оклеветать, но не смогли: он был всеми уважаем. Принятие профессором сана  было принято в штыки всеми его сотрудниками. Некоторые из них демонстративно продолжали называть его по имени- отчеству. Студентки дерзали «обличать» хирурга-священника, а он только снисходительно улыбался в ответ. “Конечно, они не могли понять и оценить моего поступка, ибо сами были далеки от религии”.
•Летом 1921 года в Ташкент были доставлены из Бухары раненые и обожжённые красноармейцы. За несколько суток пути в жаркой погоде у многих из них под повязками образовались колонии из личинок мух. Они были доставлены в конце рабочего дня, когда в больнице остался только дежурный врач. Он осмотрел только нескольких больных, состояние которых вызывало опасение. Остальные были лишь подбинтованы. К утру между пациентами клиники ходил слух о том, что врачи-вредители гноят раненых бойцов, у которых раны кишат червями. Чрезвычайная следственная комиссия арестовала всех врачей, включая профессора П. П. Сиотковского. Начался скорый революционный суд, на который были приглашены эксперты из других лечебных учреждений Ташкента, в том числе профессор Войно-Ясенецкий.
•Стоявший во главе ташкентского ЧК латыш Я. Х. Петерс, решил сделать суд показательным и сам выступал на нём общественным обвинителем. Когда слово получил профессор Войно-Ясенецкий, он решительно отверг доводы обвинения: «Никаких червей там не было. Там были личинки мух. Хирурги не боятся таких случаев и не торопятся очистить раны от личинок, так как давно замечено, что личинки действуют на заживление ран благотворно».
•Тогда Петерс спросил:
— Скажите, поп и профессор Ясенецкий-Войно, как это вы ночью молитесь, а днем людей режете?
Отец Валентин ответил:
— Я режу людей для их спасения, а во имя чего режете людей Вы, гражданин общественный обвинитель?
Следующий вопрос:
— Как это Вы верите в Бога, поп и профессор Ясенецкий-Войно? Разве Вы его видели, своего Бога?
— Бога я действительно не видел, гражданин общественный обвинитель. Но я много оперировал на мозге и, открывая черепную коробку, никогда не видел там также и ума. И совести там тоже не находил.
Обвинение провалилось. Вместо расстрела Сиотковский и его коллеги были приговорены к 16 годам тюрьмы. Но уже через месяц их стали отпускать на работу в клинику, а через два – совсем освободили.
•В мае 1923 г. ссыльный епископ Уфимский Андрей (Ухтомский) совершил тайный постриг о. Валентина с именем Лука. 31 мая 1923 г. иеромонах Лука был рукоположен во епископа Ташкентского и Туркестанского.
•В этом же году он был арестован, и начались многолетние ссылки. Владыка был отправлен сначала в Енисейск, затем Туруханск и деревню Плахино. В январе 1926 г. он вернулся в Ташкент. 6 мая 1930 г. Святитель снова был арестован и приговорен к ссылке в Архангельск, откуда был освобожден в мае 1933 г.  Несколько лет профессор Войно-Ясенецкий возглавлял главную операционную в Институте неотложной помощи Ташкента. В 1934 г. вышла в свет его монография «Очерки гнойной хирургии», которая приобрела мировую известность.
•До эпохи антибиотиков, когда не было другой возможности бороться с гноем кроме хирургической, очень важна была для врачей книга святителя Луки «Очерки гнойной хирургии». Имея эту книгу, молодой специалист или просто хирург, не гнойный, могли осуществлять сложные операции в нелегких условиях земской больницы. Многие ученые отмечают, что «Очерки гнойной хирургии» написаны с большой любовью к страдающему человеку и с большой любовью к читателю. Есть свидетельство неверующих людей, что даже не зная, что «Очерки… » написаны епископом Лукой, нельзя не заметить, что книгу писал христианин.

•Есть в ней строки, показывающие, с каким христианским вниманием относился Владыка к больному:
«Приступая к операции, надо иметь в виду не только брюшную полость, а всего больного человека, который к сожалению, так часто у врачей именуется «случаем». Человек в смертельной тоске и страхе, сердце у него трепещет не только в прямом, но и в переносном смысле. Поэтому не только выполните весьма важную задачу подкрепить сердце камфарой или дигаленом, но позаботьтесь о том, чтобы избавить его от тяжелой психической травмы: вида операционного стола, разложенных инструментов, людей в белых халатах, масках, резиновых перчатках — усыпите его вне операционной. Позаботьтесь о согревании его во время операции, ибо это чрезвычайно важно».

•24 июля 1937 г. его арестовали в третий раз по обвинению в создании «Контрреволюционной церковно-монашеской организации», ставившей целью свержение Советской власти и восстановление капитализма.  В тюрьме владыку допрашивают конвейером (13 суток без сна), с требованием подписать протоколы. Он объявляет голодовку (18 суток), протоколов не подписывает. Следует новая высылка в Сибирь.
•С 1937 года по 1941 жил в селе Большая Мурта Красноярской области.
•Когда началась Великая Отечественная война, епископ Лука не остался в стороне, не таил обиду.  Он отправил телеграмму председателю президиума Верховного совета СССР Михаилу Калинину:
•«Я, епископ Лука, профессор Войно-Ясенецкий… являясь специалистом по гнойной хирургии, могу оказать помощь воинам в условиях фронта или тыла, там, где будет мне доверено. Прошу ссылку мою прервать и направить в госпиталь. По окончании войны готов вернуться в ссылку. Епископ Лука».

Ответ пришел незамедлительно — приказано было перевести его в Красноярск. Владыку назначили консультантом всех госпиталей края и главным хирургом эвакогоспиталя, но оставили на положении ссыльного — дважды в неделю он обязан был отмечаться в милиции. Жил он в сырой холодной комнате и постоянно голодал — на госпитальной кухне профессора кормить не полагалось, а отоваривать карточки ему было некогда. Санитарки тайком оставляли для него кашу. В одном из писем той поры он писал, что «полюбил страдание, так удивительно очищающее душу».
•Святитель с головой погрузился в работу Разъезжая по госпиталям, он консультировал хирургов, осматривал раненых и самых тяжелых переводил в свой госпиталь. Ему удалось спасти многих больных, которых врачи считали безнадежными. Каждого раненого он помнил в лицо, знал его фамилию, держал в памяти все подробности операции и послеоперационного периода. «Для хирурга не должно быть «случая», — говорил он, — а только живой страдающий человек». Насыщенность и обширность хирургической работы была колоссальной. Шестидесятипятилетний Владыка работал по 8 – 9 часов в сутки и делал четыре – пять операций ежедневно.
•Святитель очень сильно переживал смерть своих пациентов. Если не было другой возможности спасти больного, он шел на рискованные операции несмотря на то, что это налагало на него громадную ответственность. Об умерших он молился и считал необходимым не скрывать от умирающих их положение, чтобы они могли умереть по-христиански. Раненые солдаты и офицеры очень любили профессора. Когда он делал утренний обход, все радостно его приветствовали.
•По окончании войны епископ Лука был награжден медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941 —1945 годов».
Срок ссылки закончился в середине 1942 года, но владыка продолжал работу в красноярском госпитале. «Священный Синод при Местоблюстителе Патриаршего престола митрополите Сергии приравнял мое лечение раненых к доблестному архиерейскому служению и возвел меня в сан архиепископа».
За дополненную работу по гнойной хирургии и работу «Поздние резекции инфицированных огнестрельных ранений суставов» он был удостоен Сталинской премии I степени.
Из 200 тыс. рублей этой премии 130 тыс. Владыка перечислил в помощь детям, пострадавшим в войне.

•В мае 1946 года назначен архиепископом Симферопольским и Крымским.
•Когда архиепископ Лука только переехал в Крым, директор и Ученый совет Симферопольского медицинского института почли за лучшее не заметить его приезда. Студенты — медики, встречавшие владыку с цветами, были наказаны. Разрешение на медицинскую деятельность святитель получил лишь через полтора месяца после приезда. С 1946 года он был консультантом госпиталя в Симферополе, помогал госпиталю инвалидов Великой Отечественной войны. До конца 1947 года читал доклады, лекции врачам, оперировал больных и раненых.

•Но вскоре ему запретили выступать перед аудиторией в архиерейском одеянии, и владыка совсем покинул Хирургическое общество. Он продолжал врачебную практику у себя дома. На дверях его было вывешено объявление, что хозяин этой квартиры, профессор медицины, ведет бесплатный прием ежедневно, кроме праздничных и предпраздничных дней. К нему стекалось большое количество больных, которых врачи признавали безнадежными, и многие из них потом с благодарностью вспоминали своего исцелителя.
•Но зрение владыки становилось все хуже. Левый глаз его уже давно не видел света, а в это время и на правом стала зреть катаракта, осложненная глаукомой.
•В 1958 году архиепископ Лука совсем ослеп. Однако,  даже такой недуг не мешал владыке совершать богослужения. Архиепископ Лука входил без посторонней помощи в храм, прикладывался к иконам, читал наизусть богослужебные молитвы и Евангелие, помазывал елеем, произносил проникновенные проповеди.
•Ослепший архипастырь также продолжал управлять Симферопольской епархией в течение трех лет и иногда принимать больных, поражая местных врачей безошибочными диагнозами. Практическую врачебную деятельность он оставил еще в 1947 году, но продолжал помогать больным советами. Епархией же управлял до самого конца с помощью доверенных лиц. В последние годы своей жизни он только слушал, что ему читают и диктовал свои работы и письма.
•Святитель Лука преставился ко Господу 11 июня 1961 года, на праздник всех святых, в земле Российской просиявших. «Панихиды следовали одна за другой, дом до отказа наполнился народом, люди заполнили весь двор, внизу стояла громадная очередь. Первую ночь владыка лежал дома, вторую — в Благовещенской церкви при епархии, а третью — в соборе. Все время звучало Евангелие, прерывавшееся панихидами, сменяли друг друга священники, а люди все шли и шли непрерывной вереницей поклониться владыке… Были люди из разных районов, были приехавшие из далеких мест: из Мелитополя, Геническа, Скадовска, Херсона. Поток стихал лишь часа в четыре ночи, а затем возобновлялся: одни люди сменялись другими, лились тихие слезы о том, что нет теперь молитвенника, что «ушел наш святой».На погребение прибыл архиепископ Тамбовский Михаил (Чуб), который совершил отпевание при огромном стечении народа и в присутствии почти всего крымского духовенства.
•Власти города категорически запретили устраивать какие-либо торжественные шествия, но люди бросались под колеса автомобилей, пытавшихся преградить дорогу похоронной процессии. Очевидцы свидетельствуют: «Надо было поворачивать на центральную улицу, но власти не хотели, чтобы мы шли так, хотели… повезти тело вокруг города, так, чтобы не было никаких почестей почившему. Тут женщины — никто никакой команды не давал — сами ринулись на землю перед колесами машины и сказали: «Только по нашим головам проедете туда, куда вы хотите»… И мы поехали по центральной улице города…
Людей было везде полно, улицы забиты, прекратилось абсолютно все движение. По этой улице можно пройти за двадцать минут, но мы шли три с половиной часа; и на деревьях люди были, на балконах, на крышах домов. Это было что-то такое, чего никогда в Симферополе не было… таких похорон, таких почестей!» «Улицу заполнили женщины в белых платочках. Медленно шаг за шагом шли они впереди машины с телом владыки… Три ряда протянутых рук будто вели эту машину. И до самого кладбища посыпали путь розами. И до самого кладбища неустанно звучало над толпой белых платочков: «Святый Боже, Святый крепкий, Святый безсмертный, помилуй нас». Что ни говорили этой толпе, как ни пытались заставить ее замолчать, ответ был один: «Мы хороним нашего архиепископа».
•На его могиле во множестве происходили чудеса и исцеления болящих. 22 ноября 1995 года Определением Синода Украинской Православной Церкви архиепископ Симферопольский и Крымский Лука был причислен к лику местночтимых святых. В марте 1996 года мощи святителя были обретены и установлены в Свято-Троицком соборе Симферополя, а 24 -25 мая состоялось торжество его прославления.
•В декабре 1999 года тогда ещё премьер–министр России В.В. Путин поручил Главной военной прокуратуре РФ изучить вопрос о реабилитации В.Ф. Войно–Ясенецкого. 12 апреля 2000 года архипастырь–мученик был официально реабилитирован по четырём уголовным делам. В августе 2000 года Юбилейный Архиерейский Собор Русской Православной Церкви прославил священноисповедника Луку в сонме новомученников и исповедников Российских XX века.
     Память его празднуется в день кончины, 11 июня по новому стилю.
На долю архиепископа Луки выпало то, что пережил любой русский православный архиерей первой половины XX века: поношения, тюрьмы, лагеря, ссылки, изгнания, пытки. Пройдя весь этот ад, архиепископ Лука остался верен исповеданию Истины, и, где бы он ни был: в застенке, на кафедре, за операционным столом — он был носителем слова: Так да просветится свет ваш пред людьми, чтобы видели ваши добрые дела и прославили Отца вашего, Который на небесах (Мф. 5; 16) .
•В сердцах людей святитель навсегда останется епископом-хирургом.
•Мы знаем, что сейчас Владыка несёт новое служение в качестве небесного заступника за свою землю, за свой народ.