•До эпохи антибиотиков, когда не было другой возможности бороться с гноем кроме хирургической, очень важна была для врачей книга святителя Луки «Очерки гнойной хирургии». Имея эту книгу, молодой специалист или просто хирург, не гнойный, могли осуществлять сложные операции в нелегких условиях земской больницы. Многие ученые отмечают, что «Очерки гнойной хирургии» написаны с большой любовью к страдающему человеку и с большой любовью к читателю. Есть свидетельство неверующих людей, что даже не зная, что «Очерки… » написаны епископом Лукой, нельзя не заметить, что книгу писал христианин.
•Есть в ней строки, показывающие, с каким христианским вниманием относился Владыка к больному:
«Приступая к операции, надо иметь в виду не только брюшную полость, а всего больного человека, который к сожалению, так часто у врачей именуется «случаем». Человек в смертельной тоске и страхе, сердце у него трепещет не только в прямом, но и в переносном смысле. Поэтому не только выполните весьма важную задачу подкрепить сердце камфарой или дигаленом, но позаботьтесь о том, чтобы избавить его от тяжелой психической травмы: вида операционного стола, разложенных инструментов, людей в белых халатах, масках, резиновых перчатках — усыпите его вне операционной. Позаботьтесь о согревании его во время операции, ибо это чрезвычайно важно».
•24 июля 1937 г. его арестовали в третий раз по обвинению в создании «Контрреволюционной церковно-монашеской организации», ставившей целью свержение Советской власти и восстановление капитализма. В тюрьме владыку допрашивают конвейером (13 суток без сна), с требованием подписать протоколы. Он объявляет голодовку (18 суток), протоколов не подписывает. Следует новая высылка в Сибирь.
•«Я, епископ Лука, профессор Войно-Ясенецкий… являясь специалистом по гнойной хирургии, могу оказать помощь воинам в условиях фронта или тыла, там, где будет мне доверено. Прошу ссылку мою прервать и направить в госпиталь. По окончании войны готов вернуться в ссылку. Епископ Лука».
Ответ пришел незамедлительно — приказано было перевести его в Красноярск. Владыку назначили консультантом всех госпиталей края и главным хирургом эвакогоспиталя, но оставили на положении ссыльного — дважды в неделю он обязан был отмечаться в милиции. Жил он в сырой холодной комнате и постоянно голодал — на госпитальной кухне профессора кормить не полагалось, а отоваривать карточки ему было некогда. Санитарки тайком оставляли для него кашу. В одном из писем той поры он писал, что «полюбил страдание, так удивительно очищающее душу».
•Святитель с головой погрузился в работу Разъезжая по госпиталям, он консультировал хирургов, осматривал раненых и самых тяжелых переводил в свой госпиталь. Ему удалось спасти многих больных, которых врачи считали безнадежными. Каждого раненого он помнил в лицо, знал его фамилию, держал в памяти все подробности операции и послеоперационного периода. «Для хирурга не должно быть «случая», — говорил он, — а только живой страдающий человек». Насыщенность и обширность хирургической работы была колоссальной. Шестидесятипятилетний Владыка работал по 8 – 9 часов в сутки и делал четыре – пять операций ежедневно.
•Святитель очень сильно переживал смерть своих пациентов. Если не было другой возможности спасти больного, он шел на рискованные операции несмотря на то, что это налагало на него громадную ответственность. Об умерших он молился и считал необходимым не скрывать от умирающих их положение, чтобы они могли умереть по-христиански. Раненые солдаты и офицеры очень любили профессора. Когда он делал утренний обход, все радостно его приветствовали.
•По окончании войны епископ Лука был награжден медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941 —1945 годов».
Срок ссылки закончился в середине 1942 года, но владыка продолжал работу в красноярском госпитале. «Священный Синод при Местоблюстителе Патриаршего престола митрополите Сергии приравнял мое лечение раненых к доблестному архиерейскому служению и возвел меня в сан архиепископа».
За дополненную работу по гнойной хирургии и работу «Поздние резекции инфицированных огнестрельных ранений суставов» он был удостоен Сталинской премии I степени.
Из 200 тыс. рублей этой премии 130 тыс. Владыка перечислил в помощь детям, пострадавшим в войне.
•Когда архиепископ Лука только переехал в Крым, директор и Ученый совет Симферопольского медицинского института почли за лучшее не заметить его приезда. Студенты — медики, встречавшие владыку с цветами, были наказаны. Разрешение на медицинскую деятельность святитель получил лишь через полтора месяца после приезда. С 1946 года он был консультантом госпиталя в Симферополе, помогал госпиталю инвалидов Великой Отечественной войны. До конца 1947 года читал доклады, лекции врачам, оперировал больных и раненых.
•Но вскоре ему запретили выступать перед аудиторией в архиерейском одеянии, и владыка совсем покинул Хирургическое общество. Он продолжал врачебную практику у себя дома. На дверях его было вывешено объявление, что хозяин этой квартиры, профессор медицины, ведет бесплатный прием ежедневно, кроме праздничных и предпраздничных дней. К нему стекалось большое количество больных, которых врачи признавали безнадежными, и многие из них потом с благодарностью вспоминали своего исцелителя.
•Но зрение владыки становилось все хуже. Левый глаз его уже давно не видел света, а в это время и на правом стала зреть катаракта, осложненная глаукомой.
•В
1958 году архиепископ Лука совсем ослеп. Однако, даже такой недуг не мешал владыке совершать богослужения. Архиепископ Лука входил без посторонней помощи в храм, прикладывался к иконам, читал наизусть богослужебные молитвы и Евангелие, помазывал елеем, произносил проникновенные проповеди.
•Ослепший архипастырь также продолжал управлять Симферопольской епархией в течение трех лет и иногда принимать больных, поражая местных врачей безошибочными диагнозами. Практическую врачебную деятельность он оставил еще в 1947 году, но продолжал помогать больным советами. Епархией же управлял до самого конца с помощью доверенных лиц. В последние годы своей жизни он только слушал, что ему читают и диктовал свои работы и письма.
•Святитель Лука преставился ко Господу 11 июня 1961 года, на праздник всех святых, в земле Российской просиявших. «Панихиды следовали одна за другой, дом до отказа наполнился народом, люди заполнили весь двор, внизу стояла громадная очередь. Первую ночь владыка лежал дома, вторую — в Благовещенской церкви при епархии, а третью — в соборе. Все время звучало Евангелие, прерывавшееся панихидами, сменяли друг друга священники, а люди все шли и шли непрерывной вереницей поклониться владыке… Были люди из разных районов, были приехавшие из далеких мест: из Мелитополя, Геническа, Скадовска, Херсона. Поток стихал лишь часа в четыре ночи, а затем возобновлялся: одни люди сменялись другими, лились тихие слезы о том, что нет теперь молитвенника, что «ушел наш святой».На погребение прибыл архиепископ Тамбовский Михаил (Чуб), который совершил отпевание при огромном стечении народа и в присутствии почти всего крымского духовенства.
•Власти города категорически запретили устраивать какие-либо торжественные шествия, но люди бросались под колеса автомобилей, пытавшихся преградить дорогу похоронной процессии. Очевидцы свидетельствуют: «Надо было поворачивать на центральную улицу, но власти не хотели, чтобы мы шли так, хотели… повезти тело вокруг города, так, чтобы не было никаких почестей почившему. Тут женщины — никто никакой команды не давал — сами ринулись на землю перед колесами машины и сказали: «Только по нашим головам проедете туда, куда вы хотите»… И мы поехали по центральной улице города…
Людей было везде полно, улицы забиты, прекратилось абсолютно все движение. По этой улице можно пройти за двадцать минут, но мы шли три с половиной часа; и на деревьях люди были, на балконах, на крышах домов. Это было что-то такое, чего никогда в Симферополе не было… таких похорон, таких почестей!» «Улицу заполнили женщины в белых платочках. Медленно шаг за шагом шли они впереди машины с телом владыки… Три ряда протянутых рук будто вели эту машину. И до самого кладбища посыпали путь розами. И до самого кладбища неустанно звучало над толпой белых платочков: «Святый Боже, Святый крепкий, Святый безсмертный, помилуй нас». Что ни говорили этой толпе, как ни пытались заставить ее замолчать, ответ был один: «Мы хороним нашего архиепископа».
•На его могиле во множестве происходили чудеса и исцеления болящих. 22 ноября 1995 года Определением Синода Украинской Православной Церкви архиепископ Симферопольский и Крымский Лука был причислен к лику местночтимых святых. В марте 1996 года мощи святителя были обретены и установлены в Свято-Троицком соборе Симферополя, а 24 -25 мая состоялось торжество его прославления.
•В декабре 1999 года тогда ещё премьер–министр России В.В. Путин поручил Главной военной прокуратуре РФ изучить вопрос о реабилитации В.Ф. Войно–Ясенецкого. 12 апреля 2000 года архипастырь–мученик был официально реабилитирован по четырём уголовным делам. В августе 2000 года Юбилейный Архиерейский Собор Русской Православной Церкви прославил священноисповедника Луку в сонме новомученников и исповедников Российских XX века.
Память его празднуется в день кончины, 11 июня по новому стилю.
На долю архиепископа Луки выпало то, что пережил любой русский православный архиерей первой половины XX века: поношения, тюрьмы, лагеря, ссылки, изгнания, пытки. Пройдя весь этот ад, архиепископ Лука остался верен исповеданию Истины, и, где бы он ни был: в застенке, на кафедре, за операционным столом — он был носителем слова: Так да просветится свет ваш пред людьми, чтобы видели ваши добрые дела и прославили Отца вашего, Который на небесах (Мф. 5; 16) .
