9 апреля 2013 года в Госдуме РФ в первом чтении был принят законопроект о защите религиозных чувств верующих.
В эти дни мне звонят коллеги журналисты и спрашивают «Как вы считаете нужен в России закон о защите прав и чувств верующих?»
Мой ответ такой: » Да, считаю закон нужен.»
В связи с этой темой, предлагаю почитать интервью итальянского социолога-религиоведа, юриста Массимо Интровинье. В 2011 году он занимал пост представителя ОБСЕ по борьбе с расизмом, ксенофобией и дискриминацией в отношении христиан и представителей иных религий.
— Господин Интровинье, каким образом защищаются права и чувства верующих в большинстве европейских стран?
— В континентальном европейском праве мы защищаем скорее не чувства, а права — право на неприкосновенность, доброе имя, репутацию, защиту от диффамации, незаконного проникновения на территорию. Таким образом, законы в ряде европейских стран противодействуют незаконному проникновению в определенные места (например, в храм) и проведению в них акций, которые угрожают неприкосновенности или репутации сообществ, в том числе и религиозных.
Еще один важный момент. Ряд специалистов по юриспруденции признают права верующих, но никак не права сообществ. Корни этого идут еще от эпохи Просвещения в Европе, а также от французской революции. Но, по моему мнению, важно признать, что у сообществ есть конкретные права и они не равняются просто сумме прав верующих. Причем сообществу необязательно быть религиозным. Это может быть этническое меньшинство, национальное сообщество и так далее.
У сообщества есть право на неприкосновенность, и защищать в случае осквернения храма не индивида, а религиозное сообщество, у которого есть право не стать жертвой нападок, мне кажется, более чем обоснованно.
— Но как быть, если общество разделено и, например, сообщество верующих считает себя оскорбленным в той или иной ситуации, а сообщество атеистов или либералов полагает, что ничего особенного не произошло?
— Сообщество в юридическом понимании — это реально существующая физическая структура, со своими прихожанами, институтами, местами отправления культа. Не стоит путать ее с виртуальными, вымышленными сообществами. То есть сообщество католиков в Италии, или сообщество иудеев в Италии, или православные в России — это реальные сообщества. В то время как если мы захотим выделить сообщество неверующих, агностиков, атеистов, то у них сложно найти общие черты, институты и потому признать их сообществом с юридической точки зрения гораздо сложнее.
— Итак, если некто все же решит «самовыразиться», совершив акт вандализма или попросту станет себя вести неподобающим образом в храме, как именно будут защищены права верующих, какие меры будут приняты?
— Во многих странах, включая Италию, законы прежде всего охраняют территории (в том числе и территорию Церкви). Так что если кто-то войдет в здание храма и примется выкрикивать лозунги против Церкви, или религии, или священника, то будут задействованы нормы уголовного права, поскольку это нарушение личного пространства и права на частную собственность. Но это не специальный закон для храмов. Он действителен и для ряда других зданий. В то же время в некоторых странах, включая Италию, существуют договоры, конкордаты, которые предусматривают особую защиту религиозных зданий, мест отправления культа.
— Как отреагировала итальянская правоохранительная система на акцию группы «FEMEN» в соборе Святого Петра?
— Итальянская полиция арестовала их почти мгновенно после того, как они начали свой «перфоманс». Но случилось это не в храме, а на площади Святого Петра, причем на той ее части, которая принадлежит Италии, а не Ватикану. Именно поэтому вмешалась не ватиканская, а итальянская полиция.
— Может ли инцидент с «FEMEN» на площади Святого Петра и меры, примененные в этой связи, быть использованы при реформировании российского законодательства?
— В данном конкретном случае активистки «FEMEN» были виновны по ряду пунктов. Не знаю, существуют ли уже эти нормы в российском законодательстве или их стоит внести.
Прежде всего, их обвинили в «непристойном обнажении в публичном месте». Эта норма не связана с религией. Если ты разденешься полностью или даже наполовину в любом публичном пространстве — например, в аэропорту или на площади — это уже правонарушение.
Кроме того, их поведение было расценено как преступление против главы иностранного государства, папы Римского.
И в довершение всего, в силу конкордата у нас существуют особые правовые нормы в законодательстве, защищающие католические символы от попрания. Аналогичные нормы действуют в отношении символов, связанных с иудаизмом, лютеранством, представители которых в свое время заключили «малый конкордат» с государством.
Ваш новый законопроект как раз предполагает ввести нормы, предусматривающие меры против осквернения религиозных символов. Принимая во внимание эскалацию христианофобии и рост количества нападок на религию в ряде стран, возможно, это мудрое решение — обзавестись подобной законодательной защитой.
— Итак, если некто осквернит религиозные символы, связанные с иудаизмом или христианством, то к нему применят наказание. Какое?
— Иностранцев, как правило, долго в тюрьме не держат. Их обычно попросту высылают из страны. А вот к гражданам Италии за подобное преступление возможно применение тюремного заключения вдобавок к штрафу.
— Какие юридические выводы можно сделать из акции «Pussy Riot»?
— На мой взгляд, при освещении дела «Pussy Riot» в СМИ зачастую происходило смешение двух раздельных понятий. Вопрос первый: должно ли законодательство четко определить, что акты осквернения религиозных объектов недопустимы? Полагаю, что да. Необходимы четкие законодательные нормы и недвусмысленные сигналы из судов. Второй вопрос — о мерах наказания за совершение подобных преступлений. Они могут быть более или менее суровыми в зависимости от ряда факторов: тяжести преступления, жизненных обстоятельств, при которых действовал правонарушитель, его возраста и так далее.
Смешивать два этих аспекта не стоит. Ответ на первый вопрос очевиден. Законно ли то, что совершили участницы группы? Нет, это противозаконно. А вот вопрос о мере наказания более туманен, тут вступает в силу масса нюансов: и то, что правонарушительницы молоды, и то, что они получили поддержку среди мировых знаменитостей, и тот факт, что часть общественности призывала к более умеренному наказанию. Но закончилось все тем, что они стали утверждать, будто совершенное ими — не преступление. А на самом деле это преступление.
— Как Вам кажется, почему либеральная пресса во всем мире стремится представить любые правовые меры по охране религиозных прав верующих как посягательство на свободу?
— Я бы слегка скорректировал Ваш вопрос. Либеральная пресса выступает не против законодательных мер по защите прав любых религиозных групп, а именно против прав христиан. К примеру, когда вводятся законы против антисемитизма, то все в Италии, например, ликуют, включая прессу. А когда речь идет об отстаивании прав христиан, в информационном пространстве появляется недовольство. На мой взгляд, именно к христианам предвзятое отношение.
— С чем это связано?
— Это связано с тем, что христиане выступают против ряда установок, принятых в либеральном обществе. У христиан свой взгляд на однополые отношения, на устройство семьи, на супружескую верность и аборты.
— Нуждаются ли именно христиане сегодня в особой защите?
— Законы никогда не придумываются в некоем вакууме, они, как правило, принимаются ввиду определенной общественной ситуации. К примеру, после второй мировой войны и преступлений нацизма мы стали свидетелями принятия множества законов против антисемитизма. Кто-то начинает с того, что инициирует беспорядки в синагоге по субботам, а заканчивается все нацистскими концентрационными лагерями. Таким образом, законы, принятые в 1960-х, сформировались не в вакууме, а вытекали из конкретной исторической ситуации, когда люди поняли, что антисемитизм — это не шутки, а очень серьезное и опасное социальное явление.
Я сказал бы, что мы сейчас находимся в подобном положении, когда число инцидентов, связанных с насилием и ненавистью против христиан и Церкви, растет повсеместно. Это хорошо задокументировано такими международными организациями, как, к примеру, Бюро по мониторингу случаев нетерпимости и дискриминации в отношении христиан, расположенное в Вене.
Так что, возможно, мы сейчас подходим к ситуации, которая, конечно, несравнима с концентрационными лагерями для евреев (это было бы глупым сравнением), но христианофобия все более и более признается как международная опасность и феномен ненависти, вызывающий опасения. Поэтому желательно, чтобы правовые системы учли, насколько опасен этот феномен. Повторюсь: законы появляются не потому, что в одно прекрасное утро законодатель или правительство просыпается с новой модной идеей. Это всегда ответ на злободневную ситуацию в обществе. И поэтому прежде чем обсуждать и принимать закон, нужно донести до общества, что христианофобия — это растущее и опасное явление.
Источник: http://www.interfax-religion.ru/?act=interview&div=372