Смерть… Слово, пугающее своей определенностью слишком жестокого смысла, который так неумолимо прячется за шестью простыми буквами…
Что мы знаем о смерти? Потоки ужасающих фактов новостных сюжетов, щедро одаривающие нас подробностями терактов, аварий, эпидемий, стихийных бедствий. Бесконечные кинофильмы обволакивают изощренностью художественного вымысла, перенося на места жестоких убийств, поле брани или приглашают быть участниками последних секунд жизни нашего мира. Все это стирает грань между реальностью и вымыслом, перестает пугать, удивлять, даже сочувствовать…. И вот приходит на ум известное: «смерть миллионов – статистика, смерть человека – трагедия»… Смерть Одного… Того, чья смерть была страшной и мучительной, и вместе с тем искупительной жертвой за всех нас, за каждого. Как рассказать о Крестных муках, о страданиях, о Великой жертве. Какими словами, когда «да молчит всякая плоть человеческая, и да стоит со страхом и трепетом. И ничего же земного в себе не помышляет»?
Голгофа — невысокий холм за городскими стенами Иерусалима. Место публичной казни, где стояли несколько столбов, тяжелые балки для которых должны были нести сами приговоренные к смерти. Такую балку нес на себе и Иисус Христос, но не смог донести ее до Голгофы: слишком обессилило Его бичевание. Тридцать девять ударов пятихвостым бичом со свинцовыми шариками, которые привязаны к концам каждого из ремней. При ударе бич обвивался вокруг всего тела и рассекал кожу до кости.
Помню, когда актера, игравшего роль Христа в известном фильме Мела Гибсона, просили рассказать об этом эпизоде из фильма, он признался, что бичи были настоящие, а к его спине была привязана доска. После короткого отдыха в перерыве между съемками доску привязать забыли… Удар был настоящий. Оглушающая боль сбила актера с ног. А у Христа их было 39… Страшная мука, сама по себе уже являвшаяся казнью, за которой следует еще одна — распятие. «Распятие»… слово, смысл которого уже непонятен нам, живущим сейчас. Цицерон эту казнь называл самой ужасной из всех казней, которые придумали люди. Есть ли смысл описывать страшные мучение казнимого, ту нечеловеческую боль, тот ужас от происходящего, когда плоть терзаема железом, когда неровные гвозди разрывают мышцы и сухожилия, когда каждый вдох сродни смерти, которая неизбежным финалом уже стоит на горизонте? «Да молчит всякая плоть человеческая, и да стоит со страхом и трепетом. И ничего же земного в себе не помышляет»!
Но крест, как орудие казни, как сосредоточение страшной боли, скорби, смерти становится защитой и источником радости для христианина. Почему так? Почему недостаточно было чудес, проповедей, исцелений, почему нужно было быть Ему распятым? Потому, что есть смерть! И человеку, с его грехом, отдаляющим его от Господа, не было возможности с ней справиться. Смерть — это то, что не есть Бог. Бог есть жизнь. Христос победил смерть! Для нас это означает, что отныне смерть человека становится не более, чем эпизодом его жизни. Смерть… Слово, пугавшее своей определенностью слишком жестокого смысла, который так неумолимо прятался за шестью простыми буквами… «О смерть! Где, скажи, твое жало? О ад! Где победа твоя?»…