Крещенская вода, или повод для миссионерства?

Никогда не думала, много лет заходя в храм на Крещение Господне за освященной водой, что сама могу оказаться на месте женщин, терпеливо и заботливо разливающих по сосудам святыню. Но, как говорится, неисповедимы пути Господни: и вот, я уже «по ту сторону баррикад». Казалось, что это больше физическая, нежели духовная работа: берешь бутылочку, баночку или иную емкость (придирчиво просматривая – не из под спиртного ли? Люди у нас душевные, не раз приходили за святой водой с емкостью из-под «горячительных напитков»). И наливаешь воду: кому небольшую бутылочку, а кому и канистру в двадцать литров, — бывало и такое. На полушутливый вопрос о том, зачем такие объемы, и зависят ли они он количества  человек в семье, следуют серьезные ответы: «Чтобы хватило на весь год!». Доброжелательный совет о том, что в обычную воду можно добавлять святую жидкость «по капле» воспринимается с недоумением: «Нет, как можно разбавлять? Мы пьем, как говорится, концентрат…».  Тогда я поняла: разливать воду — не просто физический процесс, это повод немного «помиссионерствовать».

Крещение, 19 января. Поучаствовав в Крестном ходе и окунувшись в холодную воду иордани на Амуре, вечером прихожу в храм, чтобы помочь. Непрерывный поток людей, стоящих в очереди, выходящей далеко за пределы храма, заставил меня ускорить шаг. Еще миг, и я попадаю внутрь. Множество людей: кто-то заходит в храм, крестится, отдает сосуд для воды и идет к иконам – помолиться и поставить свечу, кто-то заходит торопливо, молча ждет своей очереди и так же тихо исчезает, не спросив ни слова. Но у многих это превращается в возможность задать какой-то вопрос, который, видимо, волновал его долгое время.

«А почему у вас вода не в серебре? Ведь именно от серебра она и не портится долгое время!?» — слышу я от миловидной женщины в светлой шубке и говорю, что святая вода приобретает свои «особенные свойства», потому, что осенена прикосновением Святого Духа, поэтому ничто мирское ее касаться не может. Ну, а раз мирское святой воды не касается, то понятно, что тлен этой воде не страшен. И снова: вода, бутылочки, баночки… Наливаю молодой семейной паре десять литров воды. Мужчина, отдуваясь, под тяжестью своей ноши, оборачивается ко мне, и задает самый главный для него вопрос: «Скажите,…а что с ней теперь делать? Пить-то ее нельзя, это очевидно»…

«Правда, что она лечебная?», «А это вода, которую освятили именно 19го января, а то, говорят, лечит только такая, …!», «А что делать, если вода закончится?», «Мне сказали, что крещенская вода снимает порчу» …

Вопросы, вопросы, вопросы, — как из рога изобилия.  Стараюсь отвечать на всё, не переставая наливать воду по баночкам, бутылочкам и  прочим сосудам. Два литра, пять литров… сорок литров! На секунду поднимаю голову… сорок литров…! Мужчина немного смущен и, улыбаясь, поясняет: «Много родственников, раздам всем».

Хочется не только дать в руки бутылочку с водой, но и вложить хоть что-то в душу человека, чтобы разбить массу околоцерковных суеверий, вызвать у человека потребность приходить в храм чаще. Ведь не зря же он пришел именно сейчас, пусть нечасто, пусть повод не всегда совпадает с истинным пониманием сути вещей, но, кто знает, кроме Господа, ответ на это «зачем»?

От этих мыслей меня отвлекает приятная женщина средних лет, которая благодарит за то, что мы «задержались подольше в храме, чтобы дать возможность набрать воды, ведь она работает каждый день до семи часов вечера». Вижу ее приветливую улыбку и неподдельное счастье в добродушных глазах.

Луна осторожно заглядывает в узорные стекла, разукрашенные морозом, удивляясь, ведь обычно храм уже закрыт для посетителей в это время… Но потом, наверно, припоминает – сегодня праздник. И, словно желая реабилитироваться от своей забывчивости, начинает светить как можно сильнее, чтобы, наравне с фонарями, помочь припозднившемся  прохожим не заплутать на скользких улочках заснеженного Хабаровска…