Протоиерей Андрей Новиков
В апреле этого года отец Андрей был вынужден «эвакуироваться» из Одессы со своей семьей в Москву, столкнувшись с преследованием СБУ. Храм на Воробьевых горах, настоятелем которого он был назначен в мае, стал сегодня настоящим центром духовной и гуманитарной помощи людям, приезжающим из воюющего Донбасса. Здесь открыт пункт сбора лекарств, вещей и денежных взносов для этой страдающей земли. В церкви можно регулярно встретить людей в полевой форме и с нашивками армии Новороссии. А после того как в сентябре в храм приехал Владимир Путин и поставил свечку «за тех, кто пострадал, защищая людей в Новороссии”, деятельность отца Андрея и его помощников обрела дополнительный импульс и известность.
– Батюшка, еще в 2009 году вы написали статью «Мазепинское богословие», обличив «самостийщину» и «антимоскальщину» среди некоторых православных на Украине, как «политическое псевдоправославие». Вы также откровенно выступали за единый Русский мир, против евроинтеграции Украины, против строительства униатского собора в Одессе. Видимо, вас уже давно «взяли на карандаш» те, кто вел ситуацию к нынешнему кошмару?
– Я всегда занимал активную позицию в отстаивании единства Русской православной церкви, Русского мира. Еще до рукоположения в сан, после окончания Киевской духовной академии, я работал в Синодальном отделе в Киево-Печерской Лавре и писал статьи в журналы на тему единства Русского православного мира. И вот тогда, еще при Кучме, меня начали отслеживать, так сказать «оппоненты», например, из киевского Института геополитики. Как мне стало известно впоследствии, СБУ заказала против моей важной на тот момент статьи о единстве Русской Церкви в Отечестве и Русской зарубежной церкви контрпубликацию украинским «православным» борцам за «самостийность-автокефалию» через тот самый институт. В течение всех лет, когда я служил секретарем Одесской епархии, я постоянно чувствовал накал противодействия с той стороны. Но это меня не смущало, как не смущает и сейчас.
Конечно, новая украинская власть не могла спокойно отнестись к такой активности и начала преследования. Не только меня – всех, кто разделяет подобные убеждения. Ведь «майданная революция», инспирированная извне, направлена на разрушение Русского мира и церковного единства. Европейские псевдоценности смешались в ней с псевдоценностями фашизма, превратившись в оголтелую русофобию, преследование всякого инакомыслия.
Я всегда сердцем и душой был с теми людьми, которые противостояли военному перевороту в Киеве. Эти люди, не приемлющие нацизм, создали, в частности, в Одессе движение «Антимайдан». На Куликовом поле, где стояли палатки Антимайдана, была и походная палаточная православная церковь – там были абсолютно мирные люди. С некоторыми из них, в частности, с Антоном Давидченко, я хорошо общался (хотя я даже ни разу не появился на самой площади), что и решило поставить мне в вину СБУ. Также меня обвиняли в общении с православными общественными деятелями из России. В довершении ко всему от меня потребовали нарушить тайну исповеди, донося в СБУ о настроениях и намерениях моих прихожан – антимайдановцев. Меня вызвали на допрос в Киев, при этом не скрывая, что я могу там быть арестован. Разумеется, я не мог на это пойти.
– Некоторые люди упрекали вас в Интернете, что вы бежали от своей паствы, не захотели принять свой крест?
– Я не счел вправе отдавать себя в руки людям, которых я не признавал и не признаю до сих пор законной властью. Это похоже на то, как если на улице к вам подойдут сомнительные типы и предложат пройти с ними в подвал «поговорить». В чем здесь «несение креста»? Так что эти упреки или неосмысленны или лукавы. Помочь своей пастве и людям, сопротивляющимся фашизму, сидя в застенках у киевских бандитов я никак бы не мог.
Есть примеры в церковной истории, которые говорят о необходимости уйти от ненужных жертв. Например, святитель Афанасий Великий уходил от преследований ариан из Александрии, иерархи Русской зарубежной церкви бежали из Советской России перед угрозой неминуемой расправы. Их некоторые также упрекали в оставлении паствы. Но церковная история рассудила иначе. Одно дело уехать перед лицом лишений и испытаний, что недопустимо, совсем другое – от прямой угрозы ареста и расправы.
– Можно ли назвать православными лидера движения «Антимайдан –Одесса» Антона Давидченко и его соратников?
– С Антоном мы познакомились уже в процессе народной борьбы против хунты. Он возглавлял многие антимайдановские митинги. Не будучи человеком воцерковленным, он при этом обращался к Православной Церкви за молитвенной поддержкой, за духовным советом. Лично свидетельствую, он искал ответы на многие вопросы духовной жизни и активно шел в сторону Православия. Это все наша паства. Ведь огромная часть православного народа, даже будучи крещеными в детстве, еще находится вне церковной ограды. При этом по выбору своей идентичности, по своим моральным установкам – они люди православные, которые ждут наставления от Церкви. Естественно, моим долгом как пастыря было и будет общение с этими людьми.
– В уходящем году мы стали свидетелями ряда заявлений со стороны не только иереев, но и некоторых владык на Украине с призывом не поминать Святейшего Патриарха Кирилла на литургии. В некоторых епархиях прошли голосования среди клира о выходе из Московского Патриархата. Иные священники пошли еще дальше – участвуя в общих митингах с раскольниками и униатами, благосклонно внимая бандеровским лозунгам, выступая со словами осуждения «москалей». А с другой стороны – в Новороссии есть батюшки, окормляющие и благословляющие защитников этой земли на противостояние укро-карателям. Что делать, чтобы не допустить нового масштабного раскола в Православии?
– Для этого нужно строго опираться на вероучение Православной Церкви, традиции, данные нам ее святыми отцами. Ни в коем случае нельзя идти на уступки людям, которые ставят перед собой одну цель – разрушение Русской православной церкви. Любая уступка на этом пути – это не умиротворение, а разжигание в них иллюзии, что они могут одержать какую-то победу над Православием, а значит и над самим Богом. Нужно, чтобы потенциальные раскольники четко поняли, что выбрали путь противоположный Божьему. Всякий, кто отказывается поминать Святейшего Патриарха Кирилла, даже формально пребывающий в общении с УПЦ, по сути – уже раскольник. Важно также понимать: истинную Церковь нельзя «расколоть», от нее можно лишь «отколоться».
– В одном из интервью вы сказали: «Я уверен, если эта власть удержит свои позиции, она займется физической ликвидацией Украинской православной церкви Московского Патриархата». Мы уже видели прицельную стрельбу по православным храмам и их прихожанам в Донбассе, убийства и пытки священников. Вы думаете, что это только начало?
– У узурпаторов власти на Украине нет никаких моральных ограничений, для них нравственный закон – это пустой звук. Они, подобно Адольфу Гитлеру, освобождают себя и своих адептов от «химеры совести». Они, не моргнув глазом, сожгли людей в Одессе, расстреливали в Мариуполе, устроили массовые убийства жителей Донбасса. Убивали их всеми возможными способами: издалека – снарядами и минами, вблизи – пулями и ножами. Массовые захоронения людей со следами пыток, изъятия органов – это почерк современного украинского нацизма. Они разрушают храмы, пытают священников, как отца Владимира Марецкого, требуют выкуп за заложников, убивают детей, а потом глумятся в сети над обезображенными трупами. Эти люди переступили какую-то последнюю черту… А Русская православная церковь им как кость в горле…
– Жители Украины, особенно Западной, всегда считались более верующими, чем жители Великороссии. И вот эти вроде бы набожные люди, перекрестясь на иконы, отправляют своих сыновей и внуков на восток убивать «ватников» и «колорадов». При этом с собой у них аккуратные «полевые» молитвословы, 90-й Псалом все читают… А потом ополченцы находят массовые захоронения с обезображенными трупами местных жителей. Как все это совместить?
– Я бы назвал эту «западенскую» набожность – простой приверженностью обрядам, традиционной религиозностью, которая живет в народе по инерции. К сожалению, эта их «истовость», которой сами «свидомые» украинцы весьма гордились, не выдержала проверки нынешними событиями. Испытания выявили шаткость их нравственных ценностей.
Почему наш Святейший Патриарх так часто говорит именно о системе нравственных ценностей? Это ведь не отвлеченный вопрос. Христианская религия, как совокупность постулатов, обрядов – без нравственной основы – это не вера, а пустышка. Такую «веру» можно использовать для прикрытия каких угодно преступлений. И она в итоге превращается в анти-христианство. Мы видим, как эта страшная метаморфоза происходит сегодня на Украине. Когда человек способен переступить через все нравственные запреты и барьеры, то что значит молитвослов в его руке? Что значит 90-й Псалом? Он превращается для него в простое заклинание, привычку. Многие из солдат и офицеров вермахта, совершавших во время войны страшные преступления, в воскресенье шли в лютеранскую палаточную кирху или католический полевой храм и пели там умильными голосами «божественные песнопения». Нынешние украинские каратели разделяют человеконенавистническую, русофобскую идеологию своих гитлеровских предшественников.
Я хотел бы подчеркнуть очень важный момент, который не все сегодня понимают. Фактически за годы независимости там сформировался языческий культ Украины, как анти-России…
– Одним из самых страшных следствий шабаша, устроенного на Украине, стали плоды ненависти между теми, кто называет себя сознательными (свидомыми) украинцами и теми, кто относит себя к русской культуре. Налицо и другой тревожный факт: гораздо в меньшей степени, но зерна недоверия, раздражения против «украинцев» в целом оказались посеянными и среди великороссов и белорусов. Что же получается: враг добился своего, и триединому Русскому миру теперь не бывать? Нужно ли, на ваш взгляд, как-то переформатировать сегодня эту концепцию с учетом случившегося?
– И Русская православная церковь и русское патриотическое сознание основываются на Правде Божьей. Нам нужно ей следовать, независимо от того, разделяет или не разделяет какая-то часть народа и «начальства» эту Правду. Даже если 99 процентов людей (не дай Бог!) перестанут верить и следовать Божьей Правде – тем, кто остался верен, надо исповедовать ее, чем бы это не грозило.
Сегодня, глубже изучив исторические источники, я считаю, что концепция отдельной «украинской» ветви или, тем более, отдельного «украинского народа» – привнесена извне. Мы единый народ с отдельными местными особенностями. То, что называется сегодня Украиной – это историческое ядро, центр Руси. Мы вышли из одной крестильной купели. Стоит всегда помнить и как воссоединились эти части единого народа: казаки, казацкие старшины, духовенство после Переяславской Рады давали клятву вечной верности русскому царю и русскому государству на Евангелии и на Кресте. В каждой деревне, в каждой хате приносилась эта клятва за себя и своих потомков. Поэтому наше единство священно и связано общей миссией. Но тут важна и другая сторона: Россия ответственна перед Богом за все то пространство, которое ей Богом было дано.
Россия – это ведь не просто светское государство, а дом Пресвятой Богородицы. Это государство, на которое возложена провиденциальная миссия для всего человечества. А тем, кто борется с этой миссией России – надо твёрдо противостать. Прежде всего – духовно и информационно. Никогда нельзя забывать, что у нас есть самое грозное оружие, которого нет у наших врагов – наша вера и наша молитва. Ведь мы – православные, можем напрямую обратиться к Господу Иисусу Христу, к Божьей Матери – что важнее и сильнее этого? Господь в молитве дает ответ, меняет наше состояние. Надо молиться о Новороссии, о ее защитниках, как это сделал Владимир Владимирович Путин в нашем храме.
Надо молиться и о духовно заблудившихся украинцах, чтобы Господь просветил их. Знаете, люди, которые воюют сегодня за Новороссию – они, по большей части, не озлобились. Они сами говорят мне о том, что надо молиться за тех, кто по другую «линию фронта». Они ставят своей целью не «уничтожить врага» и «стереть его с лица земли», а лишить их возможности убивать мирное население. И надеются на то, что большая часть «укро-патриотов» однажды очнется от дурмана.
Я уверен, что многих людей в государстве, называвшемся «Украина», можно «распрограммировать», просто дав им услышать и увидеть правду. Твердо верю, что на Украине – Малороссии еще будет покаяние за сотворенное, отвержение навязанного русофобского культа, возвращение к нашему народному единству: общей вере и общей миссии в мире.
– Скажите, как вас приняла московская паства, священноначалие? Заметили ли вы какую-то разницу в пастырском служении в Одессе и в Москве?
– У нас единая русская православная культура и различия здесь весьма условны. Один народ и одна паства. Когда-то большевики с помощью карандаша и линейки провели границы советских республик, а ныне эти границы превратили в государственные. Но общую культуру так, слава Богу, не разделишь. Возможно, есть небольшие отличия в церковных напевах, во второстепенных традициях, не касающихся церковных канонов и правил. Но я не почувствовал особой разницы в приходах. И от священноначалия, и от духовенства, и от прихожан я вижу только тепло, понимание, помощь, готовность быть рядом и участвовать вместе в нашем общем деле Русского Мира, Русской православной церкви.
Сегодня наш храм стал точкой притяжения для людей, прибывающих из Новороссии. Естественно, что они ищут опоры и общения со священником, который так же, как и они, участвовал в борьбе против беззакония и неправды на Украине. Мы общаемся, вместе организуем сбор помощи бойцам Новороссии и мирным жителям, страдающим от украинских бомбежек. Это и продукты, и теплые вещи, и лекарства, и духовная литература. Люди, приезжающие оттуда на время, тоже часто нуждаются в помощи: кому-то нужен кров, кому-то лечение. Ну и за духовным советом, на исповедь, конечно, приходят.
– Отец Андрей, нет ли у вас ностальгии по знаменитому одесскому говорку, юмору? Надеетесь ли вы в обозримом будущем вернуться на «малую родину»?
– Одесский юмор… Знаете, он, видимо, сгорел в Доме Профсоюзов вместе с теми одесситами, которых заживо сожгли нацистские преступники. Думаю, он воскреснет теперь не скоро. Да, я очень хотел бы вернуться в город у моря, пообщаться с теми людьми, кого помню и люблю, кто стал частью моей жизни. Но при нынешнем режиме я не вижу такой возможности. Очень надеюсь, что он вскоре падет, и Одесса, как и вся Новороссия, сбросит с себя чуждую нацистскую систему. Я уверен, что тогда в город вернутся многие уехавшие одесситы, приедут русские люди, любящие этот город, как важную часть Русского мира, чтобы восстановить в нем человеческую жизнь. Может быть, когда-нибудь и одесский юмор вернется…
Источник: Столетие.RU
