По-моему сейчас в нашем обществе настал такой момент, когда словом толерантность можно вызвать только один рефлекс, причем — рвотный, ну, или использовать его в качестве красной тряпки для быка в корриде. Только вот в роли быка выступила большая часть нашего общества, терпение которого, кажется, почти достигло точки кипения или той самой критической массы…
И, вроде бы, хочется быть корректной, не зацепив ничьих чувств, и не хочется попасть под чье-то влияние, став пешкой в хитро спланированной игре. И еще, еще, еще …до бесконечности. А на деле, хочется сказать одно: я не дощатый забор в не самых благополучных районах города, для высказывания самых различных точек зрения: от признаний в любви, начертанных рукой несовершеннолетнего Ромео, до банальной нецензурщины, нацарапанной местными хулиганами. Наши заборы долгое время были весьма толерантными, плоды чего мы и пожинаем в настоящее время.
Если сегодня концепция государственной миграционной политики бредит неадекватным упованием на миграцию, как на инструмент решения демографической и экономической проблемы страны, то мне, как жителю «неперспективного и малозаселенного региона» очень не по себе от сложившейся ситуации. Совершая краткосрочный пятиминутный вояж из моего дома до ближайшей булочной, обычно я натыкаюсь на 15-20 представителей Узбекистана и Таджикистана, говорящих исключительно на «своем родном языке». По совести сказать, в этом потоке иноязычных слов и характерных лиц я уже выгляжу инородным телом.
Странным образом ситуация складывается так, что сегодня быть меньшинством очень выгодно: что сексуальным, что национальным, что политическим… Появился даже такой термин – выгодная дискриминация. Дискриминация, которая заставляет нас, большинство, чувствовать себя неуютно в своей «традиционной ориентации», в своем регионе, в своей культуре, в своей стране.
После событий в известном районе нашей столицы почти крылатой стала фраза одной из жительниц: «Они хоть в диаспоры объединяются, а мы? А мы все разрознены!».
Собственно говоря, потому и объединяются, что отчетливо понимают: сохранить себя как нацию можно только сохранив культуру, язык, религию.
Государство не ставит перед собой задачи сохранения русской культуры, а только регулирует межнациональные отношения, предупреждая возникновение трений и конфликтов между нациями-этносами. Но ведь при этом перед каждым народом стоит задача сохранения национальной, религиозной и культурной идентичности. Что касается приезжих, то сегодня, как говорится, «некомильфо» упоминать об их ассимиляции, заменяя это слово «толерантным» (вездесущее словечко) термином интеграция.
А мы сами с легкостью отказываемся от своих корней, даже не интегрируя, а именно сливаясь с той дикой смесью низкопробного западного ширпотреба и суррогата, боясь выглядеть нетолерантными в глазах меньшинства, которое медленно, но верно убеждает всех нас в том, что исключение из правил задает тон и определяет тот курс, за которым, как бараны на заклание, шествует сегодня большинство. Абсурдные демарши называют свободой самовыражения, неадекватные выходки – новым направлением в искусстве (про культуру язык не поворачивается говорить, — тут ей и не пахло), а странные пикеты и акции за равноправие – отчаянной борьбой за право быть личностью. Всеми силами и с завидным энтузиазмом стараются все чаще и настойчивее обращать наше внимание на то, что не должно являться предметом пропаганды. Не удивлюсь, что скоро парады и демонстрации будут проводить нарко или алкозависимые, решив показать, что они тоже желают выразить свое принципиальное отношение к миру и окружающей действительности.
Во всей этой катавасии, напоминающей традиционный элемент русского застолья, а именно, салат «Оливье» времен социализма, хочется вспомнить крылатую фразу, заставляющую задуматься над истинным смыслом происходящего: «Ищи кому выгодно».