С детства очень многие из нас слышали от своих родителей, да и вообще, от старших и взрослых людей, по каким-то причинам не желающих или не знающих как ответить на бесконечные детские «почему», железобетонный ответ: «Потому!». И все попытки хоть как-то обойти это неподъемное слово почти никогда не достигали успеха. Приходилось оставаться со своими проблемами один на один… Маленький человек перед непреодолимой стеной — чем не сюжет для экзистенциального романа?
Мы взрослеем, становимся самостоятельнее, как нам кажется — независимыми, но очень часто эти тяжеловесные слова, как призраки из детства, настигают нас даже там, где этого, казалось бы, быть не может. Набив шишек и потирая синяки от жизненного опыта, мы с удивлением узнаем, что эти слова живут-процветают даже в церковной ограде, только обретают иную внешнюю окраску с эдаким архаичным налетом.
«Смиряйся!» — слово, смысл глубины которого не ограничивается ни многоточием, поставленным после него, ни многозначительным взглядом, коим сопровождается его произнесение. И иногда вес этому слову добавляют другим, не менее тяжеловесным словом — МОЛИСЬ.
И то и другое действо само по себе, наверно, являет себе чуть ли не суть жизни христианина. Но беда-то в том, что несчастному неофиту (а порой и уже прихожанину) бывает не так просто выползти из под гнета железобетонных слов, придавливающих его в полу или земле — кто на чем стоит.
И вот тот самый неофит, как былинный богатырь, стоит на распутье, соображая, как ему лучше поступить: делать вид, что он понял и жить, притворяясь, выйти их храма и вернуться в более привычный мир слов и ощущений или попытаться разобраться во всем, заглянув за стену из бетона. Последний вариант могут осилить не все. Благо, если в его церковной жизни появится кто-то, способный помочь, поддержать, не оставить — переписать детский экзистенциальный роман, наполненный, к тому же, готическими призраками слов и ассоциаций.
Конечно, можно заглянуть в словарь, вездесущий Интернет или еще в какую умную вещь и узнать, что смирение – это добродетель, противоположная гордыне, и это одна из самых главных добродетелей. Смиренный человек в любых обстоятельствах пребывает в мире с Богом и самим собой, живет с убеждением, что не имеет каких-либо личных духовных заслуг, а имеет только то, что дает ему Бог.
Воодушевляет. Но при ближайшем же исполнении натыкаемся на ряд проблем: мир в душе и довольство тем, что есть в нашей обычной жизни приобретается, скорее, настойкой валерианы и формулой «вдох-выдох», чем духовными упражнениями. Обычно это сводится к некому философскому спокойствию, лежащему скорее на поверхности.
Смирение – это отсутствие чувства собственной важности и/или превосходства, гордости, высокомерия, хвастовства.
Многими это воспринимается настолько буквально, что через некоторое время появляется человек, совершенно не хотящий самостоятельно принимать решения, а все, что происходит в результате его (я бы сказала преступного) бездействия принимает с эдакой нарочито благостной улыбкой – такова воля Божия. Но смирение – это не пассивность. Смирение — это действие и большой духовный труд.
— Не пытайся лезть на сиденье водителя (Бога), — говорил мне мой духовник. – У тебя есть место рядом – на пассажирском. И это не значит, что ты нечего не делаешь, это значит, что у тебя функция не водителя, а пассажира.
Легко? Ну, вроде бы и так. А, поди, посади водителя с многолетним стажем на пассажирское кресло: и педали уже несуществующие жать будет, да еще водителю указания раздавать. Можно и видимость создать, «смириться внешне», да толку от этого не будет. Враг невидимый видимости не боится…
Вот тут и начинается работа: познать себя до конца, признать свою греховность (неумение жить по заповедям), понимать, что без Бога не может творить ничего.
Как явно читается слово мир в этом сложном для души слове. Мир с собой, Богом, окружающими. Но нет инструкции, не помогает формула «делай как я». Словом Бога не вместить. Совсем как в романе Достоевского: как человек с трехмерным представлением о мире вместит в него То, что выходит за рамки этого мира.
В смирении Христовом и любовь есть, и мир, и кротость, и воздержание, и послушание, и долготерпение заключены в нем.
Это потом уже: смирение привлекает благодать Божию. Смирение убивает гнев и раздражительность. Смирение избавляет душу от всякой страсти и всякого искушения. Смирение дает возможность спокойно переносить скорби и несчастия. Смирение облегчает самые тяжелые труды. Смирение возгревает молитвенный дар. Смирение предохраняет от нравственного падения и подвигает от падения тех, кто имел несчастье пасть.
Смирение ведет к покаянию. Смирение — это корень для духовного преуспеяния: оно воодушевляет к добродетели и умножает ее. Смирение располагает к себе людей. Смирение разрушает самомнение и бесовскую прелесть. Смирение порождает все дары Святого Духа: духовную опытность, мудрость, воздержание, терпение, любовь, благоразумие, обходительность, искренность, чистосердечие, милосердие. Смирение — путь к святости. Смирение наполняет душу радостию и покоем о Господе…
Это высший пилотаж, а пока: пересаживаемся на водительское кресло и начинаем трудиться, наблюдая за собой, не создавая видимость, а заглядывая за восемь букв, различая за ними призыв к действию.
