Воспоминания Монахини Елизаветы (Дмитриева), участницы Великой Отечестве. часть первая
Пишу свои заметки совсем не ради славы, а в полноте веры свидетельствуя, что только с помощью Божией и при небесном покровительстве мне удалось перенести все выпавшие на мою долю испытания военного времени. Мои воспоминания – это, прежде всего, благодарение Богу нашему за все, бывшее с нами. Вместе с тем, это живая память о моих боевых друзьях, погибших на фронте и продолжающих жить в моей памяти и молитве. Мое обращение к современному российскому воинству в преддверии праздника Дня Победы в Великой Отечественной войне – это долг верующего сердца, знающего о солдатском кресте не по слухам и книгам, а на собственном опыте.нной войны.
Так сложилось по Промыслу Божьему, что моя жизнь с младенчества и до настоящего времени неразрывно связана с армией. Мой отец служил на Ставрополье военным фельдшером в то время, когда я родилась. Нередко отец приносил меня в медсанчасть, где солдаты нянчились со мною, пока он вел прием больных. Мать порой находила ребенка, окруженного любовью, у солдат в казарме. Кто мог подумать, что мне придется сторицей возвращать эту любовь и заботу рядовым воинам в годы войны на поле боя и в медсанбатах, буквально «нянчить» раненых солдатиков, лечить, утешать, учить оказанию само- и взаимопомощи, хитростью спасать от смерти в оккупации…
Выпускной экзамен по хирургии в нашей школе медицинских сестер в г. Бутурлиновка Воронежской области был назначен на 22 июня 1941 года. Накануне мы тренировались в перевязках друг на друге, не ведая, какой экзамен готовит нам война. В назначенное время экзаменаторов не оказалось на месте – всех хирургов вызвали в военкомат. Вскоре и новоиспеченные медицинские сестры получили временные удостоверения и разъехались к месту службы. Я была молодой медсестрой, сразу в армию не взяли, пришлось поработать в сельской больнице с.Гранки Кировского района недалеко от станции Епифань в Тульской области, пережить ужасы фашистской оккупации; затем был санитарный поезд, инфекционный госпиталь, и только в 1942 году я оказалась на передовой. С 1944 года несла службу в зенитном полку, победу встретила в г. Станиславе на Украине. После долгожданной победы продолжалась моя работа в больницах и военных госпиталях, где как-то незаметно произошло превращение «сестрички» в «мать»: своих детей у меня не было, и я все силы отдавала «сынкам», для некоторых стала и крестной матерью. «Сыны мои непутевые, все в меня, порку устрою!» — незлобиво приходилось ругать солдат, нарушавших госпитальный режим. А в ответ раздавались виноватые басы и баритоны: «Мать, прости, не будем больше…». Со слезами всегда читала воинские письма: «Вере Ивановне – от сына – солдата», некоторые до сих пор не забывают, приезжают в гости. Последние годы мое служение обрело иные формы, но общение с воинами не прекратилось. Часто приглашают меня в окружной госпиталь, где проработала я много лет, для беседы с солдатами. Когда позволяет здоровье, прихожу с удовольствием на эти встречи. Если бы я не была в армии в свое время и не получила бы такой закалки на всю жизнь, наверное, в обнимку с болезнями лежала бы давно. Теперь в госпитале меня знают как мать Елизавету, советуются больше по вопросам духовным, нежели лечебным. Благодарю Бога, когда вижу чистые, пытливые глаза православного воина, и молюсь за своих «непутевых сынов», чтобы и они обрели Бога, стали воинами Христовыми. После одной из недавних встреч в госпитале приняли Святое Крещение сразу тридцать три солдата!
Слишком хорошо известен мне хлеб и крест солдатский, чтобы снизойти до горделивого учительства и осуждения. Вместе с тем, есть наши общие беды, к которым просто необходимо привлечь внимание командиров, будущих офицеров и рядовых воинов. Но прежде несколько слов о солдатском кресте. Иеромонах Савва (Молчанов) так описал представление о кресте солдата: верхняя часть креста – это потеря свободы, нижняя часть креста – это тоска по дому, левая часть – это воинские тяготы и лишения, правая сторона креста солдата – это жизнь в казарме. Не каждый призванный на службу готов к несении. Солдатского креста, но именно в армии в характере молодого человека подавляются эгоистические проявления, и раскрывается личность во всей полноте. Не ведом духовно спящему благополучному люду нашему подвиг самопожертвования за весь народ, за Отечество, совершаемый ежедневно российскими солдатами. Потому и «косят» они от армии, презирают солдата, смеются над курсантами, не уважают офицерство. А подвиг этот заключен в исполнении заповеди Спасителя – «положить душу свою за други своя». Вместе с воинами этот подвиг самопожертвования разделяют их матери и супруги. И образ настоящего мужчины для сына все-таки отец – офицер, а не «новый русский», избежавший армии и оплывший от обильных кушаний. Как важно, чтобы в наше сложное время встречное движение государства и армии привело к возвращению высокого социального статуса офицеров, возрождению традиций Российской Армии, одухотворению воинского служения в результате кропотливой совместной работы командования и православного духовенства.
Надеюсь, что эти строки послужат мостиком доверия между мною, непосредственной участницей военных действий в годы Великой Отечественной войны, и современными воинами, будущими офицерами. Воспримут ли они мою боль без смешков и иронии, откликнутся ли делом – работой над внутренним своим человеком, разбудят ли совесть, ощутят ли ответственность за тех, кто будет воспитываться ими и служить под их началом, ответственность за своих детей и будущее России? Верю, что с помощью Божией воспримут, ибо сердца воинов особо чутки к правде и справедливости, открыты для любви и добра. Да и Господь не оставляет свое земное воинство, в ответ на молитвы матерей и жен, Соборной Церкви посылает незримую помощь, укрепляет в несении солдатских и офицерских крестов. Враг рода человеческого не терпит этого, стремится любым способом разрушить союз человека с Богом, посрамить воина и офицера. Обнаруживается разобщение человека и Бога через скверное, сатанинское слово. Сколько трагедий приносит людям страшный порок, возведенный в норму – сквернословие. Почему – то укоренилось мнение, что русский язык невозможен без мата. Шлейфом за ним тянется множество других пороков, греховных зависимостей – курение, пьянство, разврат, наркомания, которое имеет свое духовное наименование – бесоодержание. Эти пороки, усвоенные по беспечному равнодушию к своему внутреннему человеку, разрушительно действуют на другие стороны личности и несовместимы со званием воина, офицера. Когда слышу изощренные маты из уст воинов, с ужасом думаю: «Как Небо терпит?..». Потеряли люди всякий стыд, даже младенцы и девушки изрыгают нечисть, о мужчинах и говорить не приходится: разный может быть уровень образования и социального положения, а сквернословят одинаково. Общество уже не реагирует на словесную мерзость, кто привык, кто боится, что нарвется на еще более страшные ругательства и проклятия. Нам есть, с чем сравнить нынешнее бедствие: в годы войны при мне и других девушках никогда не ругались солдаты, а тем более офицеры. Удивительно, но все солдаты, с кем свела меня война, оберегали меня, вели себя уважительно, никогда не было вольностей в обращении. Достойным примером служили наши командиры: командир 74-й дважды Краснознаменной гвардейской дивизии им. Богдана Хмельницкого генерал Баканов, командир 226-го гвардейского полка полковник Гончаров, главный врач полка капитан медицинской службы Кожевников и многие другие. Солдаты подражали офицерам. В воинском коллективе царила дружба и взаимовыручка, в частности, мне часто помогали с поля боя выносить тяжелораненых, предоставляя возможность оказывать как можно быстрее помощь другим. Когда бой заканчивался, приносили цветы, трофейные открытки, как-то подарили наручные часы, которые были большой редкостью. Эти знаки солдатской благодарности и внимания я храню в своем сердце всю жизнь.