Блог прихода храма прп. Серафима Саровского г. Хабаровск

Евангелие от Иоанна, Гл. 9, 1-38.

И, проходя, увидел человека, слепого от рождения. Ученики Его спросили у Него: Равви! кто согрешил, он или родители его, что родился слепым? Иисус отвечал: не согрешил ни он, ни родители его, но это для того, чтобы на нем явились дела Божии. Мне должно делать дела Пославшего Меня, доколе есть день; приходит ночь, когда никто не может делать. Доколе Я в мире, Я свет миру. Сказав это, Он плюнул на землю, сделал брение из плюновения и помазал брением глаза слепому, и сказал ему: пойди, умойся в купальне Силоам, что значит: посланный. Он пошел и умылся, и пришел зрячим. Тут соседи и видевшие прежде, что он был слеп, говорили: не тот ли это, который сидел и просил милостыни? Иные говорили: это он, а иные: похож на него. Он же говорил: это я. Тогда спрашивали у него: как открылись у тебя глаза? Он сказал в ответ: Человек, называемый Иисус, сделал брение, помазал глаза мои и сказал мне: пойди на купальню Силоам и умойся. Я пошел, умылся и прозрел. Тогда сказали ему: где Он? Он отвечал: не знаю. Повели сего бывшего слепца к фарисеям. А была суббота, когда Иисус сделал брение и отверз ему очи. Спросили его также и фарисеи, как он прозрел. Он сказал им: брение положил Он на мои глаза, и я умылся, и вижу. Тогда некоторые из фарисеев говорили: не от Бога Этот Человек, потому что не хранит субботы. Другие говорили: как может человек грешный творить такие чудеса? И была между ними распря. Опять говорят слепому: ты что скажешь о Нем, потому что Он отверз тебе очи? Он сказал: это пророк. Тогда Иудеи не поверили, что он был слеп и прозрел, доколе не призвали родителей сего прозревшего и спросили их: это ли сын ваш, о котором вы говорите, что родился слепым? как же он теперь видит? Родители его сказали им в ответ: мы знаем, что это сын наш и что он родился слепым, а как теперь видит, не знаем, или кто отверз ему очи, мы не знаем. Сам в совершенных летах; самого спросите; пусть сам о себе скажет. Так отвечали родители его, потому что боялись Иудеев; ибо Иудеи сговорились уже, чтобы, кто признает Его за Христа, того отлучать от синагоги. Посему-то родители его и сказали: он в совершенных летах; самого спросите. Итак, вторично призвали человека, который был слеп, и сказали ему: воздай славу Богу; мы знаем, что Человек Тот грешник. Он сказал им в ответ: грешник ли Он, не знаю; одно знаю, что я был слеп, а теперь вижу. Снова спросили его: что сделал Он с тобою? как отверз твои очи? Отвечал им: я уже сказал вам, и вы не слушали; что еще хотите слышать? или и вы хотите сделаться Его учениками? Они же укорили его и сказали: ты ученик Его, а мы Моисеевы ученики. Мы знаем, что с Моисеем говорил Бог; Сего же не знаем, откуда Он. Человек прозревший сказал им в ответ: это и удивительно, что вы не знаете, откуда Он, а Он отверз мне очи. Но мы знаем, что грешников Бог не слушает; но кто чтит Бога и творит волю Его, того слушает. От века не слыхано, чтобы кто отверз очи слепорожденному. Если бы Он не был от Бога, не мог бы творить ничего. Сказали ему в ответ: во грехах ты весь родился, и ты ли нас учишь? И выгнали его вон. Иисус, услышав, что выгнали его вон, и найдя его, сказал ему: ты веруешь ли в Сына Божия? Он отвечал и сказал: а кто Он, Господи, чтобы мне веровать в Него? Иисус сказал ему: и видел ты Его, и Он говорит с тобою. Он же сказал: верую, Господи! И поклонился Ему.

 

Митрополит Антоний Сурожский, проповедь в Неделю о слепом.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Как нас пугает телесная слепота! Как страшно, когда встречаешь человека, который никогда ничего не видел, которому была закрыта вся красота, вся слава мира, где мы живем. И как страшно бывает тем, кто постепенно теряет зрение.

И вот, наряду с этим, как мы страшно спокойно и безразлично относимся к духовной слепоте и в себе, и в других. Бывает, что человек родился слепым: для него этот мир непрозрачен, он воспринимает в нем только вещество, он не может в нем уловить присутствующего Творца.

И вместо того, чтобы сердца наши содрогнулись ужасом и жалостью, потому что этот человек наш мир не может принять, не видит и отрицает, потому что нас он считает безумными и вредными, мы в свою очередь относимся к нему отрицательно, мы его не приемлем, он нам чужд, он живет в мире вещества, он слеп. Нет у нас к нему жалости.

Из года в год мы молимся здесь, чтобы все те, которые слепы духом, которые не веруют в Бога, которые видят только вещество в этом богатом мире, где пребывает Бог, — чтобы они прозрели. Но можем ли мы сказать, что мы это переживаем с такой же болью и с таким же ужасом, как встречу с человеком, который родился слепым и никогда не видел чувственного этого мира, если даже богат он духом?

И еще бывает, что человек был когда-то зряч, и постепенно гаснут его очи. Это бывает с телесными очами, это бывает тоже с духовными очами: того, что когда-то он видел, он больше не видит, не хватает в нем уверенности в себе самом и в том, что он когда-то познал, чтобы быть верующим, то есть,  чтобы тогда, когда потухнет очевидность, быть совершенно, непоколебимо уверенным в вещах незримых, в вещах, которых больше он не видит.

Жалеем ли мы такого человека? Какую помощь мы ему даем? Сознаем ли мы, что большего горя не может быть как потерять зрение мира духовного, и что наряду с этим все остальное — ничто? Нет, мы этого не сознаем достаточно, мы судим и осуждаем, мы чуждаемся и отрицаем, человек нам делается не своим.

А вместе с этим, где же ему искать зрения, как не среди тех, которые видят, веры — как не среди тех, которые веруют, пусть хоть слабой, колеблющейся верой? Подумаем об этом. Вокруг нас в нашей собственной среде и широко вокруг бесчисленное количество людей, у которых погасли духовные очи или у которых они никогда не были зрячи.

Встретим их с любовью, с жалостью, с молитвой, с состраданием.

Но этого мало: надо нам учиться тому, как нашу веру сделать достойной для них, каким образом приобщить их к тому, что у нас есть. А для этого нужно только одно: чтобы была любовь, но любовь, готовая идти до предела и за предел человеческих сил и возможностей. Будем молиться о том, чтобы Господь и нам, и другим умножил веру, но и чтобы Он нас научил любить так, чтобы другой мог через нас загореться вечной жизнью. Аминь.

ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ! — ВОИСТИНУ ВОСКРЕСЕ!

http://crimeakcenia.ru/publ/dushepoleznoe_chtenie/propovedi/kogda_gasnut_dukhovnye_ochi/13-1-0-95

  

Старец Паисий Святогорец: Рассуждение — венец добродетелей

 

Человек должен учитывать свои силы, свое духовное состоя­ние и т. д. Если он перегнёт палку, то окажется неспособ­ным вообще что-либо делать, а это будет в ущерб всей его духовной жизни.Каково наше духовное состояние — таково рассуждение.

— Геронда, что такое рассуждение ?

— Рассуждение — это духовное зрение. А духовным зрением обладает тот, кто имеет очищенный ум, таковой имеет ясность духа и просвещение от Бога.

— Святой Иоанн Лествичник говорит: «Двумя очами мы видим телесное, а рассуждением видим духовное».

— Так и есть. Видишь, если наши глаза здоровы, то мы видим хорошо, а если они поражены болезнью, то видим плохо, Острота нашего зрения зависит от  здоровья глаз. То же самое происходит и в духовной жизни. От того, насколько мы здоровы духовно, зависит и наше духовное зрение, рассуждение.

— Геронда, как открываются духовные очи?

Разве Христос не брением отверз очи слепому? Но, чтобы открылись очи нашей души, мы должны сбросить с себя брение, грязь, скверну греха. Не сказано ли: «Тину бо отряс очесе умнаго»? Если мы не отречёмся своего «я» и не освободимся от своего ветхого человека, но будет в нас продолжать оставаться себялюбие, эгоизм, человекоугодие, то не будет у нас ясного духовного взора.

Чем больше человек преуспевает в духовной жизни, тем шире раскрываются очи его души. Ум очищается, человек начинает лучше распознавать собственные не­достатки и видеть многие благодеяния Божии, смиряет­ся, внутренне сокрушается — и приходит естественным образом Благодать Божия, Божественное просвещение, и он приобретает рассуждение. Тогда он в каждом слу­чае ясно видит, какова воля Божия, и не претыкается на своём духовном пути. Потому что рассуждение — это руль, который ведёт его безопасно, не позволяя уклонять­ся с прямого пути ни направо, ни налево.

— Геронда, когда человек начинает по благому произ­волению делать что-то хорошее, а потом доходит до край­ности и получается зло, это значит, что нет рассуждения?

Начало может быть хорошим, но если человек невнимателен, то к делу примешивается эгоизм и он сбивается с нужного курса. Когда к тому, что мы делаем,  примешивается наше «я», наше эго, тогда возникают пристрастия, и диавол пожинает плоды. Потому старай­тесь жить внутренне внимательно, смиренно, трудить­ся незаметно, чтобы иметь Божественное просвещение. Живущий внутренней жизнью, смиренно преодолевает человеческую мелочность, фанатизм и т. д., становясь зилотом, ревнителем, в хорошем смысле этого слова.

В каждой добродетели необходимо рассуждение

—   Геронда, авва Исаак пишет: «Бог вменяет доброде­тель по рассудительности».

—   Так и есть. Любое наше дело, чтобы оно было угодно Богу, и любая добродетель, чтобы она на самом деле была добродетелью, имеют нужду в рассуждении. Рассужде­ние — это соль добродетелей. Поэтому Христос и говорит в Евангелии: «Всяка жертва солию осолится». К примеру, в вопросе подвига сколько требуется рассуждения! Человек должен учитывать свои силы, свое духовное состоя­ние и т. д. Если он перегнёт палку, то окажется неспособ­ным вообще что-либо делать, а это будет в ущерб всей его духовной жизни. Потому отцы говорят: «Что сверх меры, то от диавола». Для Паисия Великого, например, который мог двадцать дней оставаться без еды, не было бы крайностью постоянно держать трёхдневные посты. Но для человека, у которого ноги дрожат от слабости и который с трудом раз в год выдерживает трёхдневный пост, налагать на себя постоянно такие посты было бы крайностью, а крайность, как мы сказали, от диавола.

—   Геронда, я понимаю, что в подвиге нужно рассуж­дение, но зачем оно нужно в других добродетелях, мне трудно понять. Не могли бы Бы привести нам какой-ни­будь пример ?

—   Возьмём, к примеру, тебя. У тебя сердце матери, а…Говорить дальше ?

—   Говорите, геронда.

—   А манеры… злой мачехи. В тебе столько жертвеннос­ти, столько самоотречения, столько доброты, но нет рас­суждения. Ты не обращаешь внимания, что за человек с тобой говорит и чего он хочет, не думаешь, как нужно себя с ним вести, а начинаешь кружиться вокруг него волчком. Но человек, который не видит твоего сердца, а
только твое внешнее поведение, расстраивается.

—   Что же мне делать, геронда?

—   Проси у Бога просвещения, чтобы ко всему отно­ситься с рассуждением. Вооружись терпением и молит­вой и постепенно приобретёшь рассуждение.

И в любви требуется рассуждение

—    Авва Пимен говорит: «Узнай, чего хочет брат и упо­кой его». Что именно он хочет этим сказать?

—    Он имеет в виду, что нужно узнать нужду брата, ближнего, и соответствующим образом его упокоить, в хорошем смысле. Потому что и в любви требуется рас­суждение. Если, например, человек чревоугодник, то его не нужно всё время кормить вкусными блюдами, по­тому что это ему повредит. Вкусную еду нужно приго­товить тому, кто страдает отсутствием аппетита. Если у человека сахарный диабет, а ты ему даёшь сладкое, это разве любовь ?

—    Геронда, как человек может любить всех людей оди­наково и при этом любить с рассуждением?

—    Он всех любит одинаково, но проявляет свою лю­бовь по-разному. Одного любит на расстоянии, потому что этого человека нужно держать на расстоянии, дру­гого вблизи: кому как полезно. С кем-то ему не нужно совсем говорить, другому нужно сказать пару слов, с тре­тьим поговорить подольше.

—    Можно ли, проявляя любовь, повредить другому?

—    Если в человеке есть любочестие и ты проявишь к нему большую любовь, то он изменяется в хорошем смысле и старается всячески тебя отблагодарить. А че­ловек наглый, если ты окажешь ему большую любовь, делается ещё наглее, потому что большая любовь любочестных делает ещё любочестнее, а наглых наглее. Так что, когда ты видишь, что твоя любовь не приносит пользы, ты ее уменьшаешь с рассуждением, но и это де­лаешь по любви.

В рассуждении нет пределов и правил

—  Геронда, в рассуждении есть какая-то определённая мера?

—   Нет, в рассуждении нет определённой меры, нет пределов и правил. Есть и «да», есть и «нет», есть и много, есть и мало. Сестре, у которой есть рассуждение, не нуж­но указывать, что ей делать и что говорить. Она всегда действует правильно, потому что всегда рассуждает ду­ховно. Она просвещается Божественным просвещением и обладает духовной интуицией.

Во всех случаях главное — это рассуждение, Божест­венное просвещение. Поэтому я всегда молюсь, чтобы Бог людям послал просвещение. «Христе мой, — говорю я, — мы потеряли свой дом и путь, ведущий к нему. Про­свети нас, дабы найти нам свой дом, своего Отца. Подай нам Божественное ведение».

http://www.katehizis.ru/, избранное