Торакальное отделение первой краевой клинической больницы. Длинные коридоры, блоки под определенными номерами, белые двери палат и кабинетов, скрывающие пациентов от взглядов посетителей.
В одной из палат – отец Тихон, священник, пострадавший в автокатастрофе на трассе Хабаровск-Комсомольск-на-Амуре.
Немного странно видеть батюшку скованного болью, всего изрезанного осколками стекла… Но поражает еще и иное, при всей тяжести своего положения (в левый глаз священника вошел осколок стекла, ребра сломаны, порезы, ссадины, ушибы, гематомы), ни одной жалобы на боль, ничего, кроме безмерной и какой-то нежной грусти и скорби о тех, кто погиб, кто страдает сейчас в больницах, кто переживает утрату близких.
— Как страшно, когда в мирное время гибнут люди, дети, — вздыхает священник.
О том, как спасал людей, будучи тяжело травмированным, священник не говорит («Да, не помню я, правда»), зато говорят удивленные этим очевидцы.
— Вот этот мужчина с бородой меня из автобуса вытащил, — говорит восьмидесятичетырехлетняя Мария Ивановна, указывая на отца Тихона. Кстати, именно после этой аварии пожилая женщина приняла решение покреститься, что и свершилось прямо в больничной палате.
Отметив день рождения у мамы в Хабаровске (чего не делал уже 16 лет), батюшка торопился в Комсомольск: дела не ждут. Мест на злополучный рейс уже не было, осталось, что называется из разряда «энзэ». За водителем…
— Будете брать?
— Да, мне лишь бы уехать, — сказал батюшка, получив билет на рейс, которому было завершиться трагедией.
Проехав больше ста километров по трассе, многие из пассажиров дремали. Отец Тихон смотрел на трассу через лобовое стекло автобуса, поэтому одним из первых увидел несущийся на них такой же рейсовый автобус.
— Я понял, что столкновения не избежать. Доли секунды и…удар, за которым последовала мощная вспышка. А потом пропало ощущение реальности, казалось, что все это снится.
На лице батюшки искреннее сопереживание судьбам пассажиров. Картинки, возникающие в голове, как кадры из фильмов, до сих пор заставляют содрогаться священника.
От мощного удара срывало сиденья, вырывало обшивку. Лобовое стекло разлетелось вдребезги, оставляя глубокие порезы на лице, теле, один из осколков вошел священнику в левый глаз.
В состоянии шока батюшка сообщил своей маме, что попал в аварию, что есть погибшие и нужно помочь раненым, что и делал до последнего, пока на вертолете, одним из последних, не был доставлен к больницу Хабаровска.
— Этот день я считаю днем своего второго рождения, прямо после дня рождения реального, — говорит батюшка. – Мне еще очень повезло.
Действие обезболивающих заканчивается, и сразу видно, как беспощадно ноют и болят сломанные ребра, болит глаз, на который еще предстоят операции. («Как Кутузов» — шутит батюшка). Беру отца Тихона за изрезанную руку.
— Это не порезы, — слабо улыбается батюшка. – Это грязь не дают отмыть толком.
Делаю вид, что верю.
— Отдыхайте, батюшка.
Эту историю освещало много ведущих изданий, телеканалов. В одном из комментариев я прочла размышление человека о том, что «есть герои, а есть серая масса». Могу с уверенностью сказать, подвиг, героизм, правильный поступок или что-то в этом роде – это не спонтанная вещь, даже если решение о ней было сделано за секунду, или даже долю секунды. Это логичный итог или промежуток вполне осознанного выбора, который мы делаем каждый день, обдумывая, можно ли нагрубить в ответ на хамство, можно ли сказать неправду, можно ли пройти мимо чужой беды… Жизнь обязательно поставит тебя в такие условия, когда ты должен будешь подтвердить или опровергнуть то, во что ты веришь. Я рада, что перед моими глазами, а теперь не только перед моими, пример ярчайшего соответствия жизни по вере…
