В преддверии Рождества

В преддверии Рождества захотелось самому себе задать вопрос — а что для меня Рождество? И ответить честно, смотря не на те богословские знания, который имею, не на свой сан, а на своё собственное сердце, которое перед Богом не прикроешь никакими одеждами, никакими теоретическими рассуждениями.

А на сердце страшно — там пустота и мрак. И нет там никакого праздника, и не ждёт оно его. Ничто внешнее не радует — ни ёлка, ни игрушки, ни подарки, ни окончание поста. Всё это радовало когда-то, но не сейчас. Внутри тоска и томление по чему-то, чего так в жизни не хватает. Я знаю чего не хватает, точнее Кого. Но это теория. А правда в том, что сердце уже и не чает, что что-то может перемениться.

Смотрю назад — как многое изменилось в моей жизни с тех пор, как я пришёл в церковь. Та жизнь была даже не мрак, не слепота — то было состояние существования в каком-то болезненном бреду, когда совсем не отличаешь, где чёрное, а где белое. Где правда, где ложь. Путался в них, делал ошибки и удивлялся, что жизнь катится куда-то в пропасть. Пытался что-то сделать, но чувствовал, что все усилия приводят к обратному результату — катился только быстрее. Окружающие только подталкивали. Идя вслед за ними, катился в пропасть. Сопротивляясь им, катился в пропасть. И жизнь сопровождала постоянная ностальгия по собственному детству. Потому что там, я ещё помнил, было очень хорошо, было всё как-то по-честному, по-настоящему. Настоящие друзья, настоящие родители, и я — настоящий. Там было хорошо, куда всё пропало?..

Потом появилась вера в Бога. Хотя она вроде была и раньше, и долго была, но совершенно ничего не меняла в жизни, никак не помогала. Что была, что не была. А потому были и сомнения. Правильные сомнения. Потому что, если вера в жизни не помогает, то зачем она тогда нужна? И что тогда толку верить? Хотя, вроде бы, чувствовал, что всё же именно там выход. Но… настоящий мужик идёт в больницу только тогда, когда ему становится совсем плохо.

И вот пришёл. Собственно, не за лечением. Я тогда и не знал, что болен. Это все вокруг больные, злые, эгоисты, все жили неправильно, только для себя, а я жил правильно, честно (более-менее, конечно, ведь безгрешных нет). Но вот, где-то в сознании ещё сохранялась память о том, что мало называть себя верующим, а надо пройти ряд каких-то «процедур» — надо поститься, надо молиться. Вспомнил что-то про исповедь, про причастие.

Готовившись к исповеди, понял, какое жалкое зрелище из себя представляю. Что я болен — болен духовно — этого я ещё не понимал. Понял потом, когда начал выздоравливать, когда стало с чем сравнить. Я просто делал всё, что мне говорили — надо, значит, надо. А другой надежды уже и не было. Так вошёл в мою жизнь закон Божий, который и открыл мне — где чёрное, а где белое, где зло, где добро. Открыл мне правду о самом себе — как часто я выбирал чёрное, думая, что выбираю белое. Лечение дало результат — жизнь изменилась в корне. Оказалось, что можно не только существовать, но и жить, не только жить, но и жить, успевая смотреть по сторонам — жить с преизбытком.

Только теперь понимаю, в каком бреду я существовал и почему так всегда тянуло в детство — потому, что там я действительно был настоящим, хоть был ещё маленьким и глупым. Закон Божий вернул к жизни, к той, настоящей, жизни, но уже совсем не маленьким и не глупым.

Но… чем дальше иду по пути Божьего закона, тем больше в жизни появляется тоска. Казалось бы, всё уже дано. Знаю путь правды. Далёк от того, чтобы соответствовать ему, но зато есть к чему стремиться, есть путь развития, путь совершенствования, есть над чем трудиться. А какая это радость, когда у человека есть к чему стремиться!.. Но внутри, на сердце мрак. Думал, что мой путь — это свет, а оказалось, что этот свет — ещё тьма.

Человеку нужен Господин (Господь), который направит его по пути жизни, кто подскажет и поможет, кто не даст ошибиться, сбиться с пути. Но… сердцу-то не прикажешь. Сердцу нужен не Господин, сердцу нужна любовь. Оно создано, чтобы любить, чтобы любовью откликнуться на другую любовь. Сердцу нужен тот, кого оно будет любить, кто будет любить в ответ и никогда не изменит этой любви, кто всегда будет достоин этой любви.

Но можно ли так любить Бога? Он там, наверху, Он всемогущ, Он — Творец всей вселенной, Он — Вседержитель. Он — Господин, Он — Царь. Его можно бояться, Его можно уважать, Его можно просить, Ему можно поклоняться. Но можно ли Его любить? И сердце честно говорит — нет, невозможно. Слишком далеко. Слишком высоко. Слишком страшно.

Когда в человеке просыпается любовь (имею ввиду подлинную любовь, а не влюбленность)? Тогда, когда человек что-то может сделать для того, кого любит, когда он нужен другому, когда без него тому никак не обойтись. А нужен ли он Богу? Столько мелкая букашка, как человек — нужна ли Богу, может ли человек сделать что-то для Всемогущего?

В этом весь ужас и тоска для человека — оказаться ненужным. Разве что винтиком, деталькой, именно маленькой букашкой, делающей своё маленькое дело. Такова тоска многих людей. Такова и моя тоска и близко отчаяние, что это всё — тупик.

Но я помню, что скоро предстоит родиться Тому, кто будет совершенно беззащитен. Кто из Всемогущего превратится в малыша, которого нужно пеленать, кормить, о котором нужно заботиться, которого нужно беречь… и любить. Потому, что он маленький и беззащитный. Потому что он очень нуждается во мне. Мама его будет кормить и пеленать, не я. Я могу только прийти и тихонько, чтобы не разбудить, постоять рядом. И что-нибудь ему принести. А что я могу ему принести? Нужно ли что-то беспомощному младенцу? Единственное, что ему сейчас от меня нужно — чтобы я его любил. И он ответит на мою любовь, обязательно ответит. Только бы не оказаться недостойным его любви.

Так каждый год Церковь напоминает мне — ты нужен Этому Младенцу. Ему нужна твоя любовь. И Он без тебя сейчас никак! Я не понимаю как это возможно, но верю, что это так, и жду Его Рождества.