Сикачи Алян, глава IV

(Продолжение. Начало здесь, здесь и здесь)

Поскольку народ на встречу со мной предварительно созван не был, пришлось задействовать «сарафанное радио». Благо, в Сикачи Аляне его работа прекрасно отлажена. Тем, кто ещё не выстроил неотменяемых планов на остаток дня, я предложил собраться вечером, в 17.00, после работы и учёбы. Остальным назначил встречу на завтра (на субботу), на 15.00.

Меня сразу предупредили, что местные жители никогда никуда не приходят вовремя. Что самые пунктуальные допускают получасовые опоздания, в среднем же «нормой» является задержка почти на час. А кто-то может, как ни в чём не бывало, подойти и через полтора часа. Мне подумалось, что мы с сикачи-алянцами сработаемся, т.к. я и сам закоренелый опоздальщик.       

В школьной столовой нас накормили вкусным и сытным обедом. Потом мои спутники – Леонид, Фёдор и Ольга – отправились в обратный путь до Хабаровска, чтобы вернуться на следующий день утром. Поскольку до вечерней встречи с сельчанами ещё оставалось время, я отправился побродить по берегу Амура.

Посмотрел, как местная детвора на самодельных санках лихо скатывается наперегонки с высокого берега к реке по крутому и длинному склону. Дети, конечно, не могли оставить моё появление без внимания, без реплик и без вопросов, типа: «А Вы что, боговерующий? А зачем Вам такая длинная одежда? А в нормальной одежде Вы ходить можете? А Вы что, нас крестить будете?» и т.д., и т.п. Такая вот вышла «миссия присутствия».

Минут через пятнадцать после начала прогулки, мне позвонила Светлана Николаевна Оненко – преподаватель истории в местной школе и, по совместительству, директор сикачи-алянского отделения хабаровского краеведческого музея. (Кстати, Оненко – вовсе не украинская, а чисто нанайская фамилия). Мы с ней встречались и прежде, в один из моих давних приездов к здешним знаменитым на весь мир петроглифам. Вот и на сей раз она предложила мне пройтись до одной из групп древних рисунков на камнях – той, что располагается выше села по течению Амура. Я обрадовался её предложению, т.к. именно среди этих изображений («верхних петроглифов») находится мой любимый Солнечный Лось (он же «Космический Олень»).

Прогулялись мы со Светланой Николаевной замечательно. Несмотря на сугробы, смогли добраться до некоторых рисунков и расчистить их от снега.

Вот лошадь с таинственным «смайликом» на боку (о которой я когда-то писал здесь):

А Лося мы расчищать не стали – он именно так, припорошенный снегом, выглядел потрясающе выразительно. Я даже невольно воскликнул от восторга, когда увидел его таким (фото кликабельно (как и все остальные)).

Народная тропа сюда не зарастает: перед «лосиным» камнем-алтарём в пластиковых стаканчиках и кружечках кем-то были оставлены приношения (на снимке — справа). Вот ведь как бывает: сам культ и лежавшая в его основе мифология давным-давно утрачены, но место продолжает почитаться как священное. Интересно, кому именно адресовали свои мольбы те, кто принёс к изображению Лося-Оленя эти незатейливые дары? Абстрактной Высшей Силе, духам предков, Природе, Неведомому Богу (Деян. 17,22)?

Неподалёку обнаружился ещё один лось (или Мать-Лосиха?) — безрогий и лежащий на спине, и в таком виде напоминающий корабль:

По дороге туда и обратно мы со Светланой Николаевной интересно пообщались «за жизнь». Она поведала мне, что нынешние старшее и среднее поколения нанайцев испытывают сложности с духовной самоидентификацией: воспитаны они были в советское время, в атеистической системе, хотя при этом сохранили много элементов языческой веры своих предков, но также вместе с русскими отмечают и Пасху, и Рождество, и некоторые другие христианские праздники – не зная, правда, как именно их нужно праздновать. Есть среди них и безбожники, и язычники, и православные, но большинство затрудняется отнести себя к какой-то одной категории.

От себя добавлю: все они, независимо от духовной самоидентификации, о предметах религиозных говорят исключительно на нью-эйджевском новоязе: «связь с космосом», «тонкие энергии», «биополя» и т.д. Т.е. их сознание не меньше, если не больше, чем русское, замусорено попсовым псевдонаучным нео-оккультизмом. И даже свои традиционные языческие верования они воспринимают теперь исключительно сквозь эту «экстрасенсорную» призму.  

А младшее поколение нанайцев, по словам Светланы Николаевны, живёт в компьютерных играх и телесериалах, и вообще – плоть от плоти современной масс-культуры. При этом дети из национальных сёл, в отличие от городских, практически не знакомы с традиционной русской культурой. А потому, например, им бывают совершенно непонятны некоторые места из произведений российских писателей, изучаемых в школе. Как-то на  уроке, после прочтения рассказа одного из классиков, описавшего смерть своей бабушки, ученики спрашивали Светлану Николаевну, кто такая «усопшая», что значит «преставилась»,  в какой такой чёрный ящик её зачем-то положили и почему внуки боялись к ней подойти. Т.е., по причине культурной отчуждённости, они совершенно не поняли, о чём говорилось в вовсе не иносказательном тексте.

Ещё одна проблема заключается в том, что лучшие и способнейшие представители нанайского народа большей частью перетекают из национальных сёл в город. Где, чаще всего, ассимилируются. А в местах традиционного проживания нанайцев остаются в основном не самые способные и успешные из них. Из-за чего национальный генофонд ослабевает, наследственность ухудшается. Ситуация усугубляется пьянством и наркоманией. Выходом из тупика стало бы появление в сёлах достаточного количества рабочих мест и достойной зарплаты. Но пока всё идёт к их ещё большему сокращению…

Продолжение здесь.

PS. Фото, подписанное «Пост Хабаровка», любезно предоставлено Леонидом Сунгоркиным.

Сикачи Алян, глава III

(Продолжение. Начало здесь и здесь

Потом мы пообщались с главой местной администрации Ниной Игнатьевной. Маленькая хрупкая женщина средних лет, с тихим голосом, скромная, но умеющая, когда потребуется, в одиночку противостоять высокопоставленным чиновникам из краевого центра. Через каждые два-три часа она на пятнадцать минут выбегает из своего кабинета, чтобы навестить одинокого родственника-инвалида, прикованного к постели, и подбросить дров в его печь.   

Нина Игнатьевна сказала, что сама является язычницей, и что до совсем недавнего времени крайне отрицательно относилась к приездам в Сикачи Алян священнослужителей и проповедников. Тем более, что село посещалось представителями самых разных конфессий: и православными, и баптистами, и иеговистами, и адептами какой-то американской секты, которых сельчане прозвали между собой «лютеранами» (исходя из услышанного об их деятельности, сомневаюсь, что это действительно были классические последователи Лютера). Все они крестили местных жителей. Так что некоторые сикачи-алянцы крещены сразу в нескольких конфессиях. А от рук «лютеранского» пастора многие дети и подростки умудрились принять крещение по два-три раза, с повторными заходами, потому что он всем новокрещёным раздавал красивые бейсболки. Отсюда у тех сельчан, что выбрали для себя христианство, возникла большая проблема с конфессиональной самоидентификацией. Тем более что почти никто из заезжих крестителей потом не проявлял особой заботы о тех, кого здесь крестил.

При этом, по словам Нины Игнатьевны, посещающие Сикачи Алян шаманы и экстрасенсы в один голос говорят, что «энергетика в селе смешанная»: с одной стороны сильно чувствуется присутствие тех сил, которым издревле поклонялись нанайцы-язычники, а с другой – христианский дух. И, по мнению Нины Игнатьевны, это нехорошо. А потому она против строительства в Сикачи Аляне не только храма, но даже и часовни, так как это, на её взгляд, вызовет «конфликт двух энергетик», что приведёт к плачевным для сельчан последствиям.

Тем не менее, она некоторое время назад смягчила своё отношение к христианству. Случилось это после того, как некая чтимая в народе шаманка посоветовала одной из жительниц Сикачи Аляна – близкой знакомой Нины Игнатьевны – креститься в Православной Церкви. Обоснование совета было такое: шаманы могут оказывать только однократную помощь в конкретной ситуации, а Православие предоставляет постоянную духовную защиту на все случаи жизни. Но хотя Нина Игнатьевна и начала в гораздо большей степени уважать выбор своих крещёных соплеменников, боязнь «энергетического конфликта» не ушла.

– Ни в коей мере не хочу на Вас давить, – сказал я, выслушав её, –  а просто отвечаю на Ваши слова. Тот, Кому молятся православные христиане – это Бог, сотворивший всю Вселенную и нас с Вами. Разве ж может от Него исходить какая-то вредоносная энергетика? От Него и от храмов, в которых Ему совершаются службы, только благодать исходит – сила не разрушительная, а созидательная.   

Она задумалась.

А ещё Нина Игнатьевна поведала мне такую местную легенду: «Знаете, почему у большинства нанайцев, даже крещёных, остались нанайские фамилии? Ведь всем другим коренным народам Дальнего Востока: и якутам, и эвенкам, и прочим, при крещении давались русские фамилии. Вот что старые женщины рассказывают: когда только ваш народ пришёл на Амур, у самого главного хабаровского попа тяжело заболел сын. И никакие врачи помочь не могли. Тогда поп обратился к нанайской шаманке, и она вылечила его сына. После этого он всем своим подчинённым сказал, чтобы они не меняли нанайцам фамилии».

Такая вот занимательная версия событий давно минувших дней. 

Когда я спросил о том, будет ли у меня всё-таки возможность встретиться и пообщаться  с сикачи-алянцами, Нина Игнатьевна ответила, что объявлений по селу не расклеивала, но устно многим говорила о моём приезде. В общем, нельзя сказать, что она совсем не оповестила народ, но и сход села, который предполагался, созывать не стала. Так что создание общины и регистрация прихода откладывались.  

Мною были предложены такие услуги: 1) совершить молебен о решении нужд, которые испытывают жители Сикачи Аляна; 2) поскольку завтра – Вселенская родительская суббота, отслужить панихиду по усопшим сельчанам и их сродникам; 3) а если вдруг появятся желающие принять крещение – провести с ними собеседование и потом крестить.

Нина Игнатьевна первой написала записки на молебен и панихиду. И вот что сказала по поводу поминовения усопших: «Как хорошо, что Вы о них помолитесь! А то ведь те сильные шаманы, что могли провожать души в загробный мир – в буни – сами все давно умерли. И потому наши умершие родичи ходят среди нас неприкаянными. Вот отсюда, возможное, и все нынешние беды Сикачи Аляна».

Продолжение здесь.

PS. Фото любезно предоставлены Леонидом Сунгоркиным.

Сикачи Алян, глава I

Вековечный Сикачи Алян. Нанайское село, которому больше 14 тысяч лет. С глубокой древности и по сей день – сакральное место для коренных народов Приамурья, их мистическая столица . Здесь находится «Каменная старуха» — священная скала, на поклонение которой и сегодня, как много веков назад, приезжают амурские аборигены со всего Хабаровского края.

Здесь по берегу Амура рассыпаны каменные глыбы, во множестве разрисованные изображениями людей, животных, духов, причём самые древние из этих петроглифов были высечены за 12 тысяч лет до Рождества Христова. Здесь же найдена древнейшая на территории России керамика.

Я и раньше – в качестве экскурсанта – не раз бывал в Сикачи Аляне. Приезжал посозерцать петроглифы, прикоснуться к глубокой древности. Но эта поездка отличалась от прежних.

На сей раз привели меня туда два обстоятельства. Во-первых, сейчас в нашей епархии, по благословению митрополита Игнатия, одна за другой создаются новые общины. Происходит это так: священник приезжает в поселение, где уже есть крещёные в Православии люди, но ещё нет своего прихода, созывает сельский сход и предлагает всем желающим начать регулярно собираться по воскресным и праздничным дням для совершения мирянских богослужений. Выбирается староста, пишется прошение о регистрации и т.д. Новой общине даётся молитвенное правило, оставляется всё необходимое для его совершения. Т.е. количество прежде принявших крещение теперь начинает переводиться в качество.  Читать далее