(Продолжение. Начало здесь, здесь и здесь)
Поскольку народ на встречу со мной предварительно созван не был, пришлось задействовать «сарафанное радио». Благо, в Сикачи Аляне его работа прекрасно отлажена. Тем, кто ещё не выстроил неотменяемых планов на остаток дня, я предложил собраться вечером, в 17.00, после работы и учёбы. Остальным назначил встречу на завтра (на субботу), на 15.00.
Меня сразу предупредили, что местные жители никогда никуда не приходят вовремя. Что самые пунктуальные допускают получасовые опоздания, в среднем же «нормой» является задержка почти на час. А кто-то может, как ни в чём не бывало, подойти и через полтора часа. Мне подумалось, что мы с сикачи-алянцами сработаемся, т.к. я и сам закоренелый опоздальщик.
В школьной столовой нас накормили вкусным и сытным обедом. Потом мои спутники – Леонид, Фёдор и Ольга – отправились в обратный путь до Хабаровска, чтобы вернуться на следующий день утром. Поскольку до вечерней встречи с сельчанами ещё оставалось время, я отправился побродить по берегу Амура.
Посмотрел, как местная детвора на самодельных санках лихо скатывается наперегонки с высокого берега к реке по крутому и длинному склону. Дети, конечно, не могли оставить моё появление без внимания, без реплик и без вопросов, типа: «А Вы что, боговерующий? А зачем Вам такая длинная одежда? А в нормальной одежде Вы ходить можете? А Вы что, нас крестить будете?» и т.д., и т.п. Такая вот вышла «миссия присутствия».
Минут через пятнадцать после начала прогулки, мне позвонила Светлана Николаевна Оненко – преподаватель истории в местной школе и, по совместительству, директор сикачи-алянского отделения хабаровского краеведческого музея. (Кстати, Оненко – вовсе не украинская, а чисто нанайская фамилия). Мы с ней встречались и прежде, в один из моих давних приездов к здешним знаменитым на весь мир петроглифам. Вот и на сей раз она предложила мне пройтись до одной из групп древних рисунков на камнях – той, что располагается выше села по течению Амура. Я обрадовался её предложению, т.к. именно среди этих изображений («верхних петроглифов») находится мой любимый Солнечный Лось (он же «Космический Олень»).
Прогулялись мы со Светланой Николаевной замечательно. Несмотря на сугробы, смогли добраться до некоторых рисунков и расчистить их от снега.
Вот лошадь с таинственным «смайликом» на боку (о которой я когда-то писал здесь):
А Лося мы расчищать не стали – он именно так, припорошенный снегом, выглядел потрясающе выразительно. Я даже невольно воскликнул от восторга, когда увидел его таким (фото кликабельно (как и все остальные)).
Народная тропа сюда не зарастает: перед «лосиным» камнем-алтарём в пластиковых стаканчиках и кружечках кем-то были оставлены приношения (на снимке — справа). Вот ведь как бывает: сам культ и лежавшая в его основе мифология давным-давно утрачены, но место продолжает почитаться как священное. Интересно, кому именно адресовали свои мольбы те, кто принёс к изображению Лося-Оленя эти незатейливые дары? Абстрактной Высшей Силе, духам предков, Природе, Неведомому Богу (Деян. 17,22)?
Неподалёку обнаружился ещё один лось (или Мать-Лосиха?) — безрогий и лежащий на спине, и в таком виде напоминающий корабль:
По дороге туда и обратно мы со Светланой Николаевной интересно пообщались «за жизнь». Она поведала мне, что нынешние старшее и среднее поколения нанайцев испытывают сложности с духовной самоидентификацией: воспитаны они были в советское время, в атеистической системе, хотя при этом сохранили много элементов языческой веры своих предков, но также вместе с русскими отмечают и Пасху, и Рождество, и некоторые другие христианские праздники – не зная, правда, как именно их нужно праздновать. Есть среди них и безбожники, и язычники, и православные, но большинство затрудняется отнести себя к какой-то одной категории.
От себя добавлю: все они, независимо от духовной самоидентификации, о предметах религиозных говорят исключительно на нью-эйджевском новоязе: «связь с космосом», «тонкие энергии», «биополя» и т.д. Т.е. их сознание не меньше, если не больше, чем русское, замусорено попсовым псевдонаучным нео-оккультизмом. И даже свои традиционные языческие верования они воспринимают теперь исключительно сквозь эту «экстрасенсорную» призму.
А младшее поколение нанайцев, по словам Светланы Николаевны, живёт в компьютерных играх и телесериалах, и вообще – плоть от плоти современной масс-культуры. При этом дети из национальных сёл, в отличие от городских, практически не знакомы с традиционной русской культурой. А потому, например, им бывают совершенно непонятны некоторые места из произведений российских писателей, изучаемых в школе. Как-то на уроке, после прочтения рассказа одного из классиков, описавшего смерть своей бабушки, ученики спрашивали Светлану Николаевну, кто такая «усопшая», что значит «преставилась», в какой такой чёрный ящик её зачем-то положили и почему внуки боялись к ней подойти. Т.е., по причине культурной отчуждённости, они совершенно не поняли, о чём говорилось в вовсе не иносказательном тексте.
Ещё одна проблема заключается в том, что лучшие и способнейшие представители нанайского народа большей частью перетекают из национальных сёл в город. Где, чаще всего, ассимилируются. А в местах традиционного проживания нанайцев остаются в основном не самые способные и успешные из них. Из-за чего национальный генофонд ослабевает, наследственность ухудшается. Ситуация усугубляется пьянством и наркоманией. Выходом из тупика стало бы появление в сёлах достаточного количества рабочих мест и достойной зарплаты. Но пока всё идёт к их ещё большему сокращению…
Продолжение здесь.
PS. Фото, подписанное «Пост Хабаровка», любезно предоставлено Леонидом Сунгоркиным.
